Стоило только обнаглевшим пельтастам оказаться в нескольких шагах от спартанской фаланги, как первая шеренга опустилась на колено, вторая метнула копья, а затем все устремились на противника вниз по склону холма!
Молниеносный бросок был настолько неожиданным для афинян, что тех из них, кто стоял впереди, тут же скосили мечи и копья спартиатов!
Опомнившись, пельтасты носились перед бронзовым строем, но приближаться уже не рисковали. Кроме того, Демофил послал бойцов последней шеренги собирать дротики и камни в полосе между холмом и берегом залива — пусть теперь наёмники сунутся!
В метательном бою у лаконцев, стоящих на вершине холма и укрытых тяжёлой бронзой доспехов, было бы явное преимущество.
Тем временем наши лодки и корабли приближались к берегу. Демофил сумел бы продержаться, и мы бы спасли остатки отряда, но тут блеснули доспехи подходивших из-под Коринфа афинских гоплитов. Вёл их Каллий, сын Гипноника.
Лаконцы поняли — идёт неминуемая гибель. С другой же стороны к берегу приближались суда, неся надежду на спасение! Видно, эта надежда и лишила оборонявшихся на холме стойкости.
Строй дрогнул, надломился, от него отделился один воин, другой, и вот уже спартиаты бегут к берегу залива, простирая руки к подходившим лодкам! Ликующий крик пельтастов заглушил голос господина нашего Демофила — напрасно призывал он выполнить завет предков!
Но побежали не все. Отважные бойцы, согласные скорее умереть, чем показать врагу спину, остались на месте. Там, где были бойцы, предпочитающие гибель отходу, вспыхивали короткие яростные схватки.
Пельтасты, взявшись за длинные мечи, по трое-четверо набрасывались на одного спартиата. Обречённые умирали молча — берег оглашали только крики афинян.
Наши лёгкие пехотинцы попрыгали в воду с лодок, не дожидаясь команды, и стремительно вышли на берег. Стрелами и дротиками они отсекали преследователей от спартиатов, подхватывали раненых, помогали им забраться в лодки. Господина Демофила я увидел прежде, чем выбрался на берег. Рядом с ним — ещё два спартиата, а вокруг крутятся пельтасты и феты, человек десять; близко подойти боятся.
Видно было, спартиаты решили умереть там, где стоят, а наёмникам очень хочется их добить — богатые доспехи привлекают, но в рукопашную идти даже вдесятером на троих не решаются. Но вот подскочили они поближе и разом метнули свои последние дротики.
Один из лаконцев упал с пробитым горлом, другому оружие вошло в бедро, а господин наш Демофил вдруг прыжком бросился на пельтастов и, прежде чем они отпрянули, достал ближайшего копьём. Выдернул его обратно и метнул в следующего. Быстро отошёл назад, взял копьё убитого товарища и опять ждёт нападения. Пельтасты, увидев, что господин один остался, совсем рассвирепели. Навалились, размахивая мечами, пытаются окружить со всех сторон! Прежде чем враги взяли его в плотное кольцо, Демофил успел метнуть копьё — ещё одним меньше стало, и вот уже чёрный гребень шлема мелькает над толпой наёмников. Казалось, конец, но чуть спустя вижу — господин наш стоит, шатается, не только меч — рука по плечо в крови, а перед ним всего лишь двое афинян!
Опять схватились. Тут и я подоспел — метнул дротик в того, кто был ближе. Второй бросился бежать, но споткнулся, и меч Демофила настиг его.
Господин едва выпрямился над телом врага, как керамическое ядро, пущенное из пращи, угодило ему в голову. Пентеконтер гремя доспехами рухнул на землю. Не случись этого, пришлось бы мне навсегда остаться у того холма вместе с ним, так как ни за что не согласился бы отец нынешнего господина вернуться на лодках с остатками разбитого отряда в Лехей.
Тяжело было тащить покрытое броней тело к берегу! А надо спешить: пельтасты уже оправились от внезапной атаки с моря и яростно сопротивлялись. Кроме того, гоплиты Калия были уже совсем близко.
Доставил раненого к берегу на своей спине со всем проворством, на какое был способен. Лодки плавали близко, принимали отходивших. Вокруг ещё сражались, но всё больше лаконцев, срывая доспехи, бежали к волнам залива. Вслед за ними устремлялись пельтасты с обнажёнными мечами, и схватки продолжались в воде. В воздухе свистели стрелы, но нам повезло, и только когда я входил в воду, вражеское копьё рассекло мне сухожилие на правой ноге.
Чьи-то руки помогли забраться в лодку. Я оглянулся на берег — там всё было кончено: у самой воды стояла шеренга афинских гоплитов, феты добивали из луков плывущих спартиатов, пельтасты снимали добычу с убитых.