— Потерпи немного, мы должны выиграть как можно большее расстояние, прежде чем войдём в горы, а дальше — пешком!
Путь пошёл вверх по подошве горы. Тропа была незаметна, но опытный глаз угадывал её там, где кустарник был ниже и обладал менее цепкими ветвями. Как далеко отстал преследователь? На пять стадий, на десять? Во всяком случае, отсюда он не виден, а лошадиные ноги уже не дают выигрыша в скорости, больше надежды на собственные. Прощай, благородный Рахш. Счастлив будет тот, кого понесёшь ты в путь или в бой!
— Посмотрим, кто лучше теперь! — воскликнула Леоника и грациозно устремилась вверх по склону. Умница, как безошибочно определяет она направление по высохшему водосливу, играючи уклоняется от хлёстких ветвей, перепрыгивает через камни и промоины. Правда, если девушка угадывает путь на ходу, то такой воин, как Лисикл, отыщет его ещё легче...
Водослив переходил в русло, ныне высохшее, но коварное и опасное в сезон дождей или таяния горных снегов. Ещё немного вперёд, и берега станут выше, круче, а сама лощина превратится в ущелье меж двух украшенных жёлтыми проплешинами скал. Тропы есть под каждой из них — слева удобнее, шире, заметнее, справа такая, что местами не разминёшься со встречным, и обе ведут в Мессению. Первый путь удобнее и безопаснее, второй же выводит прямо на Феры Мессенские.
— Туда! — указал Ксандр на правый берег русла, и девушка ловко, как кошка, взобралась на едва заметную кромку водослива. Если преследователь изберёт другой путь, то можно будет поздравить его с поражением.
Горы обманчивы, расстояния здесь всегда больше, чем кажутся. Беглецы уже долго идут по забирающей вверх тропе. Справа бесконечной стеной нависла скала, слева — страшно глянуть — ущелье немалой глубины с отвесными склонами в каменных зубьях. Ширина пропасти, здесь наверху, шагов пятьдесят, на её противоположном краю — удобный карниз, где смогут разъехаться два всадника. Надо преодолеть ещё двадцать пять стадий, и каменная стена повернёт направо, открывая выход на широкое плато с обращённым на Феры Мессенские скатом. Лишь бы Гермес сохранил тропу над ущельем...
Внезапно Ксандр прижался к скале, охватив рукой вздрогнувшую Леонику: яростный крик атакующего спартиата звучит страшнее рёва вышедшего на добычу хищника. Но, впрочем, кричи, Лисикл, изводи себя в бессильной злобе, что ещё остаётся тебе там, на противоположной стороне ущелья?
— Где твои спутники, лохагос? — в голосе Ксандра звучала откровенная издёвка. — Не к ним ли спешишь ты с таким рвением?
— Мерзкий илот! Ужасной смерти предам я тебя! Леоника, ты не дочь Спарты, а гнусная тварь, коль связалась с подобным!
— Прыгай сюда, Лисикл. Не хочешь? Тогда прости, нам некогда слушать твои упражнения в риторике. Но, если желаешь знать, за такие успехи в Академии тебя бы просто высекли. Идём, Леоника.
Беглецы двинулись дальше, а спартиат нагнулся, заметив подходящий обломок камня. Ксандр едва успел сорвать плащ и растянуть его на руках; зазубренный снаряд надсёк ткань, утратил силу и упал в ущелье.
Лохагос повторил попытку несколько раз, но лишь однажды сумел задеть рикошетом ненавистного противника. В ответ ему летели обидные насмешки.
Пока доведённый до состояния быка на тавромахии[147] спартиат выискивал подходящие метательные снаряды, беглецы продвигались вперёд; ширина ущелья возрастала, а возможность удачного попадания становилась всё меньше. Наконец, Лисикл, осознав бесплодность усилий, быстро пустился в обратный путь.
— Нельзя недооценивать упорства лохагоса, — заметил Ксандр, — через час он будет на правой стороне ущелья.
Леоника прекрасно поняла смысл манёвра Лисикла и ускорила шаг, так что молодому человеку не раз пришлось призывать её к осторожности. Он шёл позади, чтобы оказаться между преследователем и девушкой, с тревогой поглядывая на солнце: если ночная тьма застанет их на карнизе, то следующий восход они могут и не встретить...
Удивление и восхищение смешались в голосе Леоники: каменная стена поворачивала вправо почти под прямым углом, внезапно явив взору не только просторное плато, но и вид на прекрасную долину, чьё цветущее великолепие подвигло спартанских аристократов на многолетнюю упорную борьбу за обладание ею.
Роскошные сады зазеленели там, где пологий спуск переходил в равнину; они окружали деревню, огороженную прочной каменной стеной. Должно быть, её жителям принадлежали пасущиеся на плато стада. Там люди, там спасение! Всего каких-нибудь пятнадцать стадий, и так хочется преодолеть их поскорее.
147
Тавромахия — эллинская забава с быком, позже распространённая во многих странах Средиземноморья. Предшественница корриды.