Здесь, на ровной травянистой поверхности плато, Леоника показала, на что она способна. Это был не бег, но лёгкий полёт, красивый, свободный и быстрый. Ксандр часто молотил ногами, стараясь держаться рядом. Сколько стадий позади? Две? Две с половиной? Кажется, на какое-то время он забыл обо всём, любуясь атлетическим искусством дочери Эгерсида. Стада же, подобные отсюда спустившимся на землю облакам, упорно не желали приближаться.
Молодой человек оглянулся, чтобы измерить пройденное расстояние; там, где узкая тропа над ущельем выходила из-за массива скалы на простор плоскогорья, злым огнём полыхнул алый плащ Лисикла.
— Быстрее!
Леоника поняла и устремилась вперёд, словно подхваченная порывом ветра. Теперь Ксандру приходилось напрягать все силы, чтобы не отстать. Кровь застучала в ушах, жар охватил грудь, ноги тяжелели. Нет, недолго сможет он держать такую скорость.
Лохагос между тем приближался.
— Лео... Леоника... беги... если я... отстану, не... — задыхался Ксандр. — Не обращай внимания... я... его... задержу.
В ответ девушка молча схватила своего спутника за руку. Только сейчас, увидев лицо Леоники, он понял, чего стоит эта лёгкая стремительность бега, но дочь Эгерсида нашла в себе силы и прибавила скорость!
Пять, десять, двадцать шагов. Красные круги перед глазами, жжение в груди нестерпимо, лишь помощь молодой спартиатки заставляет перебирать ногами. Ещё, ещё... Чудо!
Струи живительного воздуха, словно прорвав некую плотину, хлынули в грудь, соединились с горячей кровью, гонимой сильными ударами сердца, и родили новые силы; ноги, только что чужие, свинцовые, вновь обрели упругую лёгкость.
Ксандр знаком поблагодарил девушку и пошёл рядом, теперь уже сам. Та, уловив перемену, вымученно улыбнулась одними глазами...
Разрыв с преследователем перестал сокращаться — надолго ли? К сожалению, он уже опасно мал, зато и стада ближе, отчётливо видны пастухи, собаки! Бегущие привлекли внимание людей, они собрались в группу, наблюдают за погоней, машут руками, уже слышны их крики!
Но что это? Рана Земли, бездонная трещина-кеад ломаной косой линией пересекла плато, словно желая отделить его от плодородной долины и прекрасной Мессении.
Когда-то Аполлон сбросил в кеад труп побеждённого им змея Пифона, отчего из таких трещин и поныне исходит невыносимое зловоние. Спартиаты хоронят умерших рабов, бросая их тела в кеады, сталкивают туда приговорённых к смерти государственных преступников.
Зловещие трещины образуются оттого, что Посейдон трясёт Землю. Зенон говорил, что могущественный брат Зевса делает это не своими руками, но отдаёт приказ подчинённым ему силам, а те приводят в действие некий механизм, над постижением которого ещё немало потрудятся учёные следующих поколений. Но сейчас было некогда размышлять. Кеад слишком широк, не перепрыгнуть...
— Помогите! — в хриплом крике-мольбе выжал Ксандр из груди остатки горячего воздуха.
Крепкий жилистый мужчина с чёрной седеющей бородой, одетый, как и прочие пастухи, в козью шкуру и круглую войлочную шляпу — петас с обвисшими полями, бросил молодому человеку конец прочной верёвки.
Вот когда пригодились корабельные навыки! Руки непослушны, но всё же сумели сделать две петли; одна из них легла на талию Леоники, другую Ксандр обвязал вокруг своего пояса.
Пастухи на противоположном краю трещины возбуждённо галдели, упираясь ногами в землю, разом вцепившись в верёвку.
Девушка с восхитительной решительностью подошла к бездне... Лисикл был почти рядом, уже сверкнул выхваченный спартиатом меч. Ксандр и Леоника взглянули в глаза друг другу и вместе прыгнули в зловещую чёрную глубину.
Резко и сильно рванула петля, обдирая кожу с рёбер, верёвка обожгла ладони. Тяжкий удар о камень стены, невольный крик отважной Леоники, но добрая сила уже несёт их к яркому голубому небу. Крепкие руки — сколько их! — подхватывают, извлекают из бездны, ставят на землю.
— Ты не ранена, Леоника?
Девушка лишь что-то прошептала, указывая на плечо: пустяки, лёгкая ссадина. В последний момент Ксандр изловчился, прикрыл её собой от удара о каменную стену кеада. Собственные ушибы и царапины не в счёт: кости целы, остальное заживёт за несколько дней.
— Я фиванец, — сказал он, прерывисто дыша, обступившим его людям. — Это моя жена. Нас преследует спартиат.
Впрочем, красный плащ спартиата говорил сам за себя, а отношение мессенцев к этому цвету было таким, что самые свирепые быки могли бы позавидовать.
Длинные посохи угрожающе подняты, руки потянулись к пастушьим сумкам — среди прочего там всегда найдётся праща и несколько метательных камней, припасённых для волка. Огромные псы пастухов надрываются злобным лаем, досадуя на преграду, отделяющую их от беснующегося лохагоса.