Ификрат и Агесилай переглянулись — каждый из них слишком хорошо помнил судьбу Клеомброта.
— Ну, нет, благодарю, от меня он подарка не дождётся, — высказался афинянин.
Спартанский царь величаво кивнул:
— Согласен. Тем не менее выдвинем лёгкую пехоту немного вперёд, пусть отгонит стрелами этих конных наглецов...
Фиванская конница, к удивлению обоих командующих, вдруг сама отошла к главным силам, а с правого фланга монолита противника потянулась колонна тяжёлой пехоты. Она двигалась на запад, к расположенной против Тегеи горной гряде.
Неожиданный шаг фиванского полководца озадачил не только противника.
— Не понимаю, что делает Эпаминонд, — пожаловался Лаг царевичу Филиппу; молодые люди ехали справа от колонны, наблюдая за её движением.
— Подожди немного, — ответил тот с хитрой улыбкой. — Кажется, скоро ты получишь блестящий урок военного дела!
Марширующая колонна издали казалась лёгкой добычей, и пылкий Архидам убеждал отца немедленно атаковать её. Царь промолчал, зато Ификрат не упустил возможность поучить молодого командира:
— Прими во внимание расстояние, определи, сколько времени потребуется нам, чтобы преодолеть его, и ты поймёшь, что противник успеет перестроиться и пойти вперёд в плотном монолите, тогда как наши ряды будут расстроены движением...
Архидам с недовольным видом слушал афинского ментора, но вдруг его зоркие глаза обнаружили вереницу повозок, таившихся под прикрытием походной колонны противника:
— О, смотрите, что это?
Похоже, фиванский стратег специально задался целью удивлять лаконцев и афинян непрерывной чередой неожиданностей. Голова колонны, очевидно достигнув известного командующему пункта, остановилась, и воины стали... снимать доспехи!
— Каков хитрец! — воскликнул Ификрат. — Он меняет лагерь. Известно, фиванцам в последнее время не хватало продовольствия, и вот теперь враг стоит тылом к Мегалополю, своему союзнику. Теперь он беспрепятственно будет получать всё необходимое. Кроме того, Эпаминонд приобретает удобные пути сообщения с Мессенией, ведь переправиться через Алфей близ Мегалополя нетрудно. Мы не сможем ему помешать, так как уступаем в кавалерии.
— Мы не могли занять эту позицию раньше, — мрачно произнёс Агесилай, — иначе противник отрезал бы нас от Спарты.
Военачальники посовещались и решили увести войска обратно в лагерь. Многие из стоявших в боевом строю воинов облегчённо вздохнули: жестокое испытание состоится, по крайней мере, не сегодня.
Гелиос достиг вершины своего дневного пути, лагерная жизнь возвращалась в обычное русло, когда вновь тревожно запели трубы, а к шатрам стратегов, не разбирая пути и сваливая палатки, помчались конные вестовые:
— Фиванцы наступают!
Тревогу никто не объявлял, она вспыхнула сама по себе. Беспорядочный топот множества ног, бестолковая суета, громкие крики и звон металла...
Только сейчас спартанский царь и афинский стратег поняли губительное коварство Эпаминонда: хитроумный фиванец сумел усыпить их бдительность и вызвать душевное расслабление воинов — не каждый сможет вновь настроить себя на встречу с ужасом битвы.
Агесилай пытался как можно скорее взять бразды управления в свои железные руки, отдавая распоряжения точные и строгие. Гонцов не хватало, приходилось посылать телохранителей, царь делал всё что мог, и тем не менее опытным взором полководца видел, что одни толпой бегут на свои места в строю, другие взнуздывают лошадей, третьи только застёгивают доспехи. Суматоха перед битвой не сулила ничего хорошего.
Пельтасты Ификрата, бравые вояки, ещё раз доказали, что не зря отечество тратит на них столько серебра: на указанную стратегом позицию бежали в ногу, эномотия за эномотией, в полном вооружении и тщательно подогнанном снаряжении. Лица серьёзны — любимый полководец не одобрил их, как обычно, солёной шуткой, это не к добру...
Действительно, афинскому стратегу стало не до шуток, едва лишь он увидел боевой порядок противника. Нет, это была не привычная глазу стройная эллинская фаланга и не азиатская толпа, но ударный клин, хищно вытянутый вперёд наподобие носа триеры. Неумолимо приближается закованное в тяжёлую бронзу остриё: конечно же там шагает знаменитый «священный отряд». Вправо и влево от широкого основания клина крыльями отходили монолиты-фаланги.