Лисикл, отойдя на несколько шагов, с удовольствием наблюдал, как его питомцы, сопя и надсадно придыхая, кромсают лежащее тело. Взгляд ирена, вновь ощутившим себя уверенным и спокойным, как на занятиях в гимнасии, подметил и плотно сжатую в кулак левую руку Мелеста, и растерянный вид Тригея — всё это время стоял он в стороне с обнажённым мечом, продолжая охранять лазутчика.
— Вы убили Форкина, господин, — голос Кебета звучал невозмутимо, — это второй из смутьянов.
«А ведь его дело требует немалой смелости и сообразительности», — вдруг подумал Лисикл и, приложив ладонь к губам, крикнул:
— Мелест, ко мне! Ну-ка покажи, что прячешь!
На испачканной грязью и кровью ладони сверкнула пара серебряных кружков.
— У тебя хорошее чутьё, — ирен не спеша, двумя пальцами взял деньги, — но ведь и у меня не хуже.
Не обращая внимания на расстроенный вид юноши, подбросил монеты, поймал и вдруг протянул их Кебету:
— Возьми. Здесь гораздо больше, чем две драхмы. Я даю тебе всё, что у меня есть. Прощай.
— Прощай, — в голосе лазутчика было больше удивления, чем благодарности; взяв серебро, он поспешил на юго-восток, где рассчитывал, прикрываясь растительностью, переправиться через Эврот в стороне от спартанской молодёжи.
«Не так уж плохо», — подумал он, прикинув свои доходы за последние сутки. В его отношении к ирену появилось нечто, напоминающее симпатию.
Лисикл оторвал своих питомцев от кровавого кома, только что бывшего человеком, как охотник отрывает от поверженного оленя разгорячённых погоней псов. Нет, никто не назвал бы сейчас их лица — жуткие маски смертоносцев — не только детскими, но и человеческими.
— Отходить! Менексен, Тригей, вперёд! — резко кричал ирен.
Когда небольшая колонна мерным бегом уходила к переправе, оглянулся через плечо: на окраине села собрались вооружённые чем попало люди, крича и размахивая руками, они направились к месту последнего боя Форкина.
Состен и Ксандр спали совсем мало — они поделили ночь, охраняя пирамиды оливок, тем не менее утром, по дороге домой, чувствовали себя бодрыми и свежими.
Непонятное волнение в посёлке озадачило их, но никто из опрошенных не смог объяснить, что происходит. Беспокойство Состена возросло ещё больше, когда он обнаружил во дворе родного дома неподвижно лежавшего Эвра. Напрасно друзья звали и тормошили его — пёс был мёртв.
По деревне метались вооружённые мотыгами и палками мужчины; мальчики присоединились к ним.
— Отец! Отец! — кричал Состен, но Форкина нигде не было.
Вскоре Состен и Ксандр увидели несколько человек, гуськом бежавших к Эвроту. Кого-то, кажется, несли на руках. Они уже миновали дом Притана и приближались к тянувшейся вдоль берега растительности.
Что привлекло внимание этих людей, растревоженных собачьим лаем и вышедших в поле раньше всех? Почему с молчаливой почтительностью расступились они перед Состеном?
Страшный крик друга заставил вздрогнуть. Плечи Ксандра сами собой заходили от судорожных всхлипов: нет больше соседа Форкина, весёлого и доброго!
Испуганный, серый, как ткань его хитона, суетится Пистий, зовёт идти к Притану. В самом деле, в ответ на шум никто не вышел из-за ограды! Ксандр, сорвавшись, бросился к дому. Староста и несколько мужчин поспешили следом.
Глаза Состена высохли, он встал на ноги: раны на теле отца — это след мечей! Боль потери, не утихая, перешла в равносильную ей ненависть к убийцам. Односельчане вполголоса произносили страшное слово «криптия» и объясняли друг другу, что это такое.
Теперь пришёл черёд юноши вздрогнуть от крика, столь же полного отчаяния и боли, как и его собственный.
— Я вернусь, отец, — негромко произнёс он и, повернувшись, быстрым шагом направился к дому Притана. Здесь уже хлопотали илоты под руководством Полифема. Староста, стоящий на коленях, охватив голову руками, завывал в непритворном горе. Смерть отца, похоже, закалила чувства Состена, иначе бы он тут же упал без сознания, увидев следы ночной расправы.
— Пойдём, пойдём отсюда, — один из мужчин выводит Ксандра. Глаза мальчика блуждают, ноги подкашиваются — о, Зевс, спаси его от безумия!
Тростниковые подстилки. Те самые, на которых они пировали вчера вечером. Сейчас на них укладывают трупы.
Илоты по двое, осторожно держа под руки и под колени, выносят тела Притана, Тионы.
— Наверное, девушку долго насиловали, потому и не успели до рассвета напасть на деревню.