Так что «респектабельность» «красного лорда» имела вместительное «двойное дно». И Красин им часто пользовался. Ну а с другой стороны: а у кого из политиков его нет?
Из Сибири в Сибирь
Леонид Красин родился в Кургане 3 июля 1870 года в семье Бориса Ивановича Красина и Антонины Григорьевны, в девичестве Кропатиной. Его отец служил полицейским чиновником и смог «продвинуться» — во всяком случае, в 1883 году его назначили главой уездной полиции и перевели в Тюмень. Кроме Леонида в их семье были также сыновья Герман (родился в 1871 году), Александр (1876), Борис (1884) и дочь Софья (1880). Еще один сын — Глеб — умер в раннем детстве.
Леонид и Герман учились в Александровском реальном училище в Тюмени — тогда, наверное, одном из лучших средних учебных заведений в Сибири. В августе 1887 года Леонид приехал в Петербург, чтобы сдавать вступительные экзамены в Петербургский технологический институт императора Николая I. Он вспоминал, что на 116 мест претендовало более 800 человек, и свои шансы на поступление оценивал не слишком-то высоко. Тем не менее начал усиленно готовиться к экзаменам — учился почти круглые сутки три недели подряд и с удивлением обнаружил себя в списках поступивших. Его зачислили на химико-технологическое отделение. Год спустя в тот же институт поступил и Герман Красин.
Русские университеты в то время переживали нелегкие времена. При Александре III существовавшая ранее определенная университетская автономия была практически уничтожена. Запрещалось создание студенческих организаций. В 1885 году плата за обучение в вузах была повышена до ста рублей, и при этом абитуриент в обязательном порядке должен был представить свидетельство о политической благонадежности. Для студентов ввели обязательное ношение формы. Появилась также специальная должность — «педель», инспектор-надзиратель, который должен был следить за поведением студентов. Откуда такое странное название? Считается, что от немецкого Pedell, то есть «школьный сторож, швейцар в учебном заведении». Излишне говорить, что педелей студенты, мягко говоря, не жаловали.
С другой стороны, правительство опасалось не напрасно — именно студенты были «разносчиками» различных «вредных» и «подрывных» идей. Студенческие кружки действовали нелегально, на их заседаниях разгорались горячие споры о земельном и рабочем вопросах, о марксизме, народничестве и т. д. Красин, к тому времени уже прочитавший «Капитал» Карла Маркса, считал себя марксистом и выступал на различных собраниях, на которых велись диспуты с народниками. Технологический институт вообще считался в студенческой среде «оплотом» марксизма.
Участие Красина в студенческих кружках не прошло незамеченным для полиции. В 1889 году за ним было установлено тайное наблюдение. В марте 1890 года в институте произошли крупные студенческие волнения. Их причиной стало несправедливое отчисление одного из студентов. Студенты забаррикадировались в здании и несколько дней проводили там митинги. В конце концов полиция взяла его штурмом. После этого 25 «зачинщиков», в том числе и братья Красины, были исключены из института и высланы в Казань. Впрочем, эта первая ссылка оказалась недолгой. Уже в мае того же года они подали прошение о восстановлении в институте, и его удовлетворили. Во-первых, из-за их «выдающихся успехов» в технических науках, а во-вторых, потому, что «железных» доказательств о связях Красиных с революционным подпольем у полиции все же, по-видимому, не было. Однако их предупредили — если они еще раз примут участие в беспорядках, то будут отчислены без права на восстановление.
Разумеется, Красины тотчас же принялись за старое. Снова — участие в кружках, пропаганда среди рабочих, чтение нелегальной литературы. Тогда Красин получил свою конспиративную кличку «Василий Никитич» или просто «Никитич». Потом будут и другие — Лошадь, Юхансон, Винтер…
Двенадцатого апреля в Петербурге умер известный писатель-народник Николай Щелгунов. За его гробом на кладбище шли несколько сотен студентов (полиция насчитала от 500 до 700), говоривших на похоронах не очень-то благонадежные речи. Был замечен на кладбище и Леонид Красин. В тот же день оба брата были арестованы. 18 апреля их исключили из института без права поступления в другие вузы страны, а 20 апреля выслали из столицы. 15 мая братья Красины прибыли в Нижний Новгород. Сняли комнату на окраине города, зарабатывали в основном чертежными работами. Леонид некоторое время прослужил инженером на заводе промышленных горнов в деревне Кохма. Затем он записался вольноопределяющимся в Нижегородский полевой инженерный батальон. Герман последовал примеру брата — поступил в пехотный батальон.
Шестого мая 1892 года братьев снова арестовали. На этот раз в связи с делом руководителя марксистского кружка в Петербурге Михаила Бруснева, в работе которого они принимали участие. Связи Красиных и Бруснева сохранялись и после их высылки из столицы, и когда в апреле полиция арестовала Бруснева в Москве, то «ниточка» потянулась и в Нижний. Германа вскоре отпустили, а Леонида перевезли в Москву и посадили в Московский губернский тюремный замок, то есть в Таганскую тюрьму, в просторечии «Таганку». Поместили в одиночную камеру № 505 — на самом верхнем этаже. Из окна камеры Красин мог видеть башни Кремля. Позже он вспоминал, что самым трудным был первый месяц заключения, когда ему не разрешали свиданий, писем и посылок. Полная оторванность от мира в четырех стенах. Красин, однако, пытался «оставаться в форме» — делал зарядку, решал математические уравнения (писал их на стене куском штукатурки), мыл окна и полы в камере, играл сам с собой в шахматы — он их вылепил из хлебного мякиша.
Потом стало легче — разрешили переписку и посылки. Красин изучал немецкий язык, много читал, тем более что вызывали на допросы его крайне редко — полиция, похоже, уже не знала, что делать с ним. Факт своего знакомства с Брусневым и другими членами кружка он не отрицал, но этого было мало. Доказать же, что Красин действительно занимался нелегальной деятельностью, следствие не смогло. В итоге, после девяти месяцев заключения, в марте 1893 года, его освободили под залог и в чине унтер-офицера перевели в 12-й пехотный Великолуцкий полк, дислоцированный в Туле. В октябре он был освобожден от военной службы и уволен в запас.
Красин работал мастером на строительстве железной дороги Харьков — Балашов, затем искал работу в Воронеже, но продолжал оставаться под тайным надзором полиции и формально под продолжавшимся следствием по делу группы Бруснева. 16 декабря 1894 года полицейский агент сообщал, что он отказался присягнуть вступившему на престол после смерти Александра III Николаю II. Тогда же, в декабре, были утверждены приговоры членам кружка. Бруснев получил четыре года тюрьмы и десять лет ссылки в Сибирь. Что касается Красина, то его приговорили к трем месяцам одиночного заключения и трем годам ссылки в Вологодской губернии. Это, кстати, был первый политический приговор, утвержденный новым императором.
Родственники хлопотали за Красина перед властями. Они просили изменить ему место ссылки и вместо Вологодской губернии отправить в Иркутск. Понятное желание — Иркутск все-таки был тогда центром Восточной Сибири. Впрочем, вскоре и в вологодской ссылке окажется столько философов, публицистов, экономистов, что Вологду в шутку назовут «северными Афинами». Но это будет еще через несколько лет.
Еще одной причиной просьбы об изменении Красину места ссылки было его подорванное здоровье. Родственники писали министру внутренних дел, что в Иркутске он в случае чего сможет быстро получить медицинскую помощь, а в вологодской глуши — нет. И, в общем, они добились своего. Красину было предписано отправиться в Иркутск за свой счет и жить там под гласным надзором полиции в течение трех лет.
В ссылке Красин проявил свой необычный характер.