— Анна Николаевна. Повторяю, сына у меня нет. Есть только дочь от второй жены. Кстати, её тоже зовут Анна Николаевна…»
(А образы, кстати — Алла Васильевна и Екатерина Племянникова!)
«…Никакого сына я не знаю.
По знаку Ромбова Селенцев вышел. Ромбов и Викторов тем временем продолжали разговор…
— А известно ли вам, кто такой Ратислав Кременецкий?
— Ничего мне не известно, — немного небрежно ответил Викторов. — Лучше спросите бывшую жену, если знаете, где она. Хотя она и в Америку могла уехать. Всегда очень верила диссидентам…
У Ромбова мелькнуло подозрение, что Викторов намеренно уводит нить расследования в сторону от дела, бросая её конец в Америку…
— Из-за этого вы и разошлись?
— Конечно, из-за этого.
— Вы лжёте! — вдруг раздался из-за дверей голос Селенцева, а через секунду в дверном проёме мгновенно открывшейся двери возник, как призрак, и он сам. — Вы не учли, что я мог позвонить в загс! Вы не разводились! Уже поехали за вашей женой. Сейчас и она будет давать показания…
Вдруг Викторов как-то странно покачнулся и рухнул на пол. Лицо его покрылось смертельной бледностью. Селенцев подошёл к нему и убедился, что зрачковой реакции нет и пульс не прощупывается.
— Оживёт ещё покойничек, — заметил он. — Кстати, дорогой мертвец, вам ничего не говорит имя Валерий Грех?
Викторов, понятно, не ответил. Решив оставить Викторова в кабинете и дать ему начать готовиться к побегу, Ромбов и Селенцев вышли и стали ждать. Шло время, но изнутри не раздавалось ни звука.
— Исчез, — сказал Селенцев и заглянул в дверь. Покойник лежал на месте…
Через пять минут дверь открыл Ромбов. Но покойник и не думал исчезать…»
(Забыв, что выдаёт себя за сына, ошибся… и вправду инфаркт?)
«…Поняв, что нет иного выхода разоблачить мистификацию, сотрудники милиции решили устроить похороны. Ромбов сам сообщил «покойнику» об этом и вновь вышел из кабинета, давая им скрыться…» (?) «…но побега не последовало. Тогда он прочёл им свидетельство о смерти и подождал ещё пять минут. Ничего не произошло. Тогда он решился и дал знак гробовщикам войти. Глядя, как гробовщики забивают гробы, Ромбов с сомнением качал головой: не могла же мистификация зайти так далеко. Временами он даже подумывал, что супруги Викторовы действительно мертвы, и думал, не сообщить ли об этом их дочери. Он ещё не знал, какой сюрприз предстоит ему на похоронах…»
(Ах, то есть, жена… тоже?)
«…Похороны состоялись вечером того же 19 февраля. Зная, что покойник должен когда-нибудь ожить, всю похоронную процессию от головы до хвоста сопровождали дружинники и оперативники…
…сомнения всё больше одолевали Ромбова. Крышка уже забита, гроб несут на кладбище — когда же Викторов и его жена попытаются ожить и скрыться?
И вдруг в толпе раздался истошный крик. В одно мгновение Тверезов и Ромбов поняли всё, но было уже поздно. Крышки от обоих гробов лежали на крыше кабины возглавлявшего процессию грузовика, жена Викторова перелезала через борт, а участники похорон беспорядочно метались по перекрёстку, налетая один на другого. Некоторые дружинники, которые ничего не знали и у которых не выдержали нервы, бросились наутёк. Следом за женой из грузовика вылез и муж.
— Держите, уйдут! — закричал Тверезов, но рёв стоял такой, что его голоса никто не услышал. Ромбов бросился через толпу, но налетел на обезумевшего от ужаса участника похорон и упал. Когда он поднялся, все бежали уже не куда придётся, а к остановившемуся рядом троллейбусу.
…— Где покойник? — закричал он, но его никто не услышал.
Вскоре на месте переполоха остался только оставленный посреди проезжей части грузовик с двумя открытыми гробами.