Но тут из-за их спин вышел вчерашний агент. Он сразу увидел Гроботова и указал рукой прямо на него. Кто-то открыл дверь.
— Заходите, — пригласил Гроботова один из товарищей агента…
Внутри дом оказался совершенно пустым, если не считать круглой деревянной крышки погреба с автографом «Здесь был никто». Всё казалось таким, будто уже несколько лет в доме никто не жил. Гроботов догадался, что такой вид дома сохраняется для массировки, чтобы никто не догадался, что в нём живут и занимаются секретными исследованиями, по воле судьбы в которые оказался ввергнут и он. Страшно всё-таки. Хорошо хоть, что сотрудники секретной лаборатории ничем не напоминали шпионов. Один из них, правда, похож на Фантомаса, но…» (Да, Этаймири!)
«…— Сейчас вы увидите наше оборудование, — сказал один из них, закрывая дверь. — Но сначала давайте познакомимся. Мы с ним, — указал он на вчерашнего агента, — инициаторы всего этого дела. Это Кедров…» (не «Фёдор» — но как-то похоже?) «…Александрович, а я — Курганский Алексей Дмитриевич, молекулярный биолог и бионик. А эти двое должны быть вам знакомы. Это Ромальговский Георгий Христофорович, тот самый водитель, который 2 мая позапрошлого года чуть не наехал на вас, по специальности радиоинженер, а это Серов Михаил Валентинович, который сопровождал его, по специальности кибернетик. Ну, а вас мы все и так знаем…»
(А Кедров… Тут — «земное имя» Этаймири!)
«…— И вот здесь, в секретной лаборатории, вы и работаете? — задал Гроботов первый пришедший ему в голову вопрос. — А официально вы существуете?
— Только один из десяти, — ответил Курганский. — Но об этом потом. А сейчас спустимся в лабораторию.
Он легко открыл массивную крышку погреба и жестом пригласил Гроботова внутрь. Спустившись, Гроботов как будто попал из 19-го века обратно в 20-й. В погребе с неотделанными кирпичными стенами, ярко освещённом двумя рядами подвешенных на одном кабеле ламп, стояли такие образцы новейшей электронно-полупроводниковой техники, о которых он, работавший на нескольких радиозаводах страны, не имел даже понятия.
Ближе всех к выходу стояла невообразимо сложная установка, объединяющая множество металлических бункеров с манометрами и термометрами, соединительных трубок, котлов, перегонных кубов, вытяжных шкафов, стеклянных и пластиковых колб разных форм и размеров, спиртовки, электронагреватели и большой металлический шкаф с множеством стрелочных индикаторов, сигнальных ламп и кнопок, похожий на общепринятое изображение ЭВМ на карикатурах. Из того, что колбы были пусты, стрелки манометров застыли на нуле и лампочки не светились, Гроботов заключил, что машина не работает.
— Здесь мы создавали вещества, составляющие физиологическую основу нашего так называемого «объекта», — объяснил Кедров. — Нам нужны были полимеры, по возможности волокнистые, способные сокращаться под действием электрических импульсов. Это во-первых. Во-вторых, нужны были полимеры, способные поглощать и отдавать максимум падающей на них солнечной энергии. Но самое главное — нам требовались полимеры, способные хранить информацию. Это должны были быть полимеры клеточного строения.
— Почему? — не понял Гроботов.
— Возможно, я не так сказал, — поправился Кедров. — Но эти полимеры должны были быть разделены на ячейки памяти. То есть, мы решили создать искусственный мозг на полимерно-органической основе. Разумеется, о копировании человеческого организма полностью мы и не задумывались, так как он до сих пор неизвестен, и мы решили оттолкнуться от полупроводниковой техники… Как мы, уже с Георгием и Серовым, буквально конструировали по чертежам сложнейшие кремнийорганические и металлоорганические соединения не известных больше никому в мире структур и свойств, говорит не стоит: вы вряд ли поймёте. Это, конечно, уже радиотехника, но радиотехника вперемежку с молекулярной биологией. Вы читали «Дрион» покидает Землю»?
— Как? — Гроботов ощутил нечто среднее между восхищением и суеверным страхом. — Вы создали искусственное живое существо?
— Да, — подтвердил Курганский. — До «Дриона ему, правда, далековато, но одно свойство, которое не предусмотрено заданием, есть — это телекинез. Искусственный мозг из полупроводящего биополимера оказался обладающим пространственным тоннельным эффектом, то есть способным на перемещение небольших предметов, мысленными усилиями и чтение выраженных словами и достаточно ясных мыслей, а также на массовый гипноз на расстояниях до 10 метров. Но это в порядке исключения. Эх, если бы вы знали, сколько мы перепробовали веществ, пока получили нужные нам свойства!