— И это всё вы четверо?…»
(Как? Сказали же: их — десять!)
«…— Нет, конечно. Человеческий мозг — слишком ненадёжная штука для таких расчётов. Мы пользовались ЭВМ, — Курганский прикоснулся к металлическому шкафу с кнопками.
— Она же и управляет опытом по программе, составленной нами, — добавил Серов.
— Но вещество — ещё не всё, — продолжал Курганский. — Когда мы получили все нужные для конструирования киборга вещества, пришло время строить из них единую систему.
— По образу и подобию человека? — догадался Гроботов.
— Совершенно верно. Вот стенд для механического испытания узлов тела киборга, — указал он на металлическую колонну с несколькими десятками кнопок, множеством механических клешен, штативных муфт, массивных болванок на коленчатых держателях. Колонна находилась в центре большого квадрата, разделённого на четыре части, слегка наклонённые под углом одна к другой. — Здесь можно создать все возможные виды нагрузок: спокойные давления…» (статические, что ли?) «…вибрацию, толчки, удары, сжатие, растяжение, сгибание и так далее.
Дальше располагался шкаф со знакомой Гроботову радиотехнической аппаратурой. Ещё дальше — монтажный стол с несколькими микроскопами… За ним сидели двое. Они что-то делали с чем-то похожим на тонкий шлем, чёрным снаружи и зеркально отполированным внутри.
— Большего клапанного эффекта нам всё равно не добиться, — сказал один из них.
— Ну что ж, придётся довольствоваться 80 процентами, — согласился другой. Он говорил с чуть заметным акцентом. — Жаль, что нельзя сделать так. чтобы зеркальная поверхность ничего не выпускала наружу…
— Можно, да нет времени. Сегодня пускать надо… Да, — спохватился он, вставая, — вы радиоинженер Гроботов?
— Да, я, — подтвердил Гроботов. — А вы кто?
— Я Этамиев, инженер-физик…» (Так… он? А — тот?) «…и тоже радиоинженер, как и вы. А это Иштван Фаркаш, он только инженер-физик.
Гроботову почему-то тало казаться, что именно венгр должен оказаться тем одним из десяти, существующим официально. Но на его вопрос Фаркаш ответил отрицательно.
— Нет, меня тоже третий год милиция ищет, правда, милиция Закарпатской области, откуда я родом. Официально существующий — это Пилогубов. Он ничего здесь не умеет и не знает, но почему-то всем руководит. По образованию он мелиоратор. Воспитание получил в семье белоэмигранта где-то в Штатах, неизвестно как попал сюда, кончил наш Водный институт, случайно познакомился с нами и стал регламентировать наши работы. Даже список информации для киборга хотел составить!
— Мелиоратор? — удивился Гроботов.
— Да. Но мы не дали ему это сделать. Список информации составил Ахмедов, по профессии психиатр. Понимаете ли, смысл эксперимента состоит в том, чтобы снабдить киборга информацией, не дав ему никаких готовых моральных норм. Пусть он вырабатывает для себя моральные нормы среднего землянина, знакомясь с обществом, и тогда мы узнаем, каков средний землянин. А Пилогубов чуть не перечеркнул наши усилия тем, что хотел включить в программу правила светского обхождения буржуазного общества! Двадцать лет в Советском Союзе живёт, а всё ещё помешан на Америке!
— А он вас не услышит? — встревожился Гроботов.
— Да где там! Пошёл выпивать со знакомыми по факультету. Только этих троих и нет на сегодняшнем пуске…
— Первый раз в истории Земли включаем искусственного человека, а они «соображать» пошли, — осуждающе проговорил Ромальговский…»