(Ну, поворот! Уже их сотрудник с таким именем?)
«…при попытке угнать тюремный грузовик разбился о нефтехранилище, правда, почти пустое, так что от взрыва погиб только он один. А если бы и не было взрыва, всё равно он бы умер от пули тюремного охранника… Ну, почему так бывает?
И вдруг Ромбов сообразил, что думает не о том, о чём надо. Почему. Например, не упоминается фамилия Греха? Получается, что Валерий ушёл из жизни безвозвратно, а Меркурьев, Кременецкий, Зорин и Викторов «ушли от неспособных спасти свою Родину, чтобы сделать это за них». Ну что ж, это ясно. Но зачем Кременецкому, исчезнувшему в райцентре, было оставлять это письмо в гробу самоубийцы на другом конце страны? Не говоря уж о том, как они узнали… Или… Валерий же не знал Ратислава и не мог знать! И зачем ему было оставлять своё послание в гробу, если который всё же могут и не вскрыть? Единственное объяснение этому — у Валерия мог быть сообщник во Владивостоке. Что ж, там уже ищут носителей указанных имён и фамилий…»
(Увы! Расследуется… мозаика!
Как «обычное» уголовное или розыскное дело, по «обычной» логике! И… что можно так натворить!)
«…Но и это ещё не все вопросы. Зачем сообщники Кременецкого поменяли труп на манекен? Не для того же, чтобы от трупа не заржавела табличка. Она заржавела бы и так, не будь она иридиевой. Вот и второй вопрос: где они взяли иридий? Слишком уж этот металл дорого, чтобы использовать его на авось. Значит, они твёрдо знали, что гроб вскроют… Может быть, и так… А… зачем им понадобилось подменять… Ясно! Ромбов едва не вскочил с места от внезапной догадки. Им нужен был не труп… был нужен ЖИВОЙ Валерий Грех! А те, кому был доступен иридий, да ещё в таких количествах, вполне могли достать какое-нибудь африканское средство народной медицины, временно отключающее человеческое тело, и дать его Валерию. И — вот ещё…
Ромбов быстро набрал номер. Ему ответил женский голос…
— Да. Это я. Всё тот же следователь. Вы жена Ивана Ивановича? Фамилию вашей матери до замужества…
— Меркурьева.
Положив трубку, Ромбов вдруг ощутил неожиданное облегчение: два дела объединились!..
…Утром 1 февраля Ромбов проснулся от неожиданного звонка телефона. Оказалось, звонил Ялларабов.
— По делу Кременецкого кое-что новое. На расходящихся сферах два человека помешались. В одно время, позавчера вечером.
— С такими шутками звонил бы попозже, — сонно проворчал Ромбов.
— Да нет, всерьёз! — не сдавался Ялларабов. — Один из них — чей-то из наших родственник, военный лётчик лет сорока. Вот уж не думал, что люди этой профессии сходят с ума. Кто-то из врачей догадался записать свой разговор с ним и принёс плёнку в милицию. Вот послушай…»
(И — весь тот рассказ Крохотова… по телефону?!
А у Ромбова) «…сознание было занято мыслью о том, что эти сферы теперь придётся считать не галлюцинацией, а вполне реальным физическим явлением, и даже просить экспертов придумать если не объяснение этому явлению, то хоть какую-нибудь рабочую гипотезу по этому поводу… А в практике Ромбова ещё не было случая, чтобы на пути расследования встал необъяснимый природный феномен… Правда, Ромбову был всего 27 лет, но ведь и у его старших коллег, за исключением Ялларабова, таких случаев не было. И самое удивительное то, что на пути у Ялларабова встало то же самое явление…
Второй раз Ромбов проснулся в 10 часов, как всегда после ночного пробуждения. Было уже светло, но по-утреннему холодно, холодно даже для зимы. Снег, выпавший за ночь, покрывал пушистым слоем старый лёд и искрился в солнечных лучах… далеко в конце улицы у грязных домов Мыси орудовали дворники без жёлтых халатов, убирая с улиц Мыси зиму…» (Так и сказано!) «…Ромбову не нравилась суровая чинная Мыся с её грязными безлюдными улицами, где, казалось, было запрещено всякое веселье и в людях сознательно убивался всякий интерес к жизни, как у кальвинистов или в Китае. Даже люди там были не люди, а какие-то старомодные… роботы в чёрных пальто, шляпах и с папками под мышкой, обойдённые течением времени. Странный двойной посёлок… и причина этому была странной — до 1939 года Васяць находился в Советском Союзе, а Мыся — за границей… Границу перенесли, а неприязнь осталась… Хорошо, что верх берёт всё-таки Васяць…