Залезть в стенки из сверхпрочной стали не составляло особого труда. Лёжа в береме… я слышал, как Герм Ферх завинчивал крышку люка. Потом он сказал:
— Стартуем, — и взял в металлические пальцы кнопку «пуск». Я увидел, как мелькают в окошечке цифры: 23, 22, 21, 20, 19, 18, 17, 16, 15, 14…
Герм Ферх лёг в берем вслед за Эрио Латеби…
…13, 12, 11, 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1, 0!..
Земля ринулась вниз…»
(В смысле — поверхность Умбриэля? А «берем» — противоперегрузочное кресло?)
«…Корабль быстро развил скорость 200 м/сек, получая ускорение 50 м/сек2. Через шесть секунд корабль летел со скоростью 500 м/сек, ещё десять — 3500 м/сек… Улфао быстро уменьшался и скоро остался позади…»
(Или всё же сам Уран — по тексту?
И всюду — земные меры…)
«…Перегрузки быстро кончились. Ускорение пропало. Наступила невесомость. Я вышел из берема и заглянул в иллюминатор. Улфао висел на чёрном небе большим белым шаром с фиолетовыми полосами метановых облаков… Посмотрев вперёд, я обнаружил… спутник Улфао, висящий маленькой яркой звёздочкой. Это и была цель нашей ракетки. Серпики вокруг нашей огромной планеты производили неотразимое впечатление. Казалось, что они улыбаются!
В невесомости было трудно двигаться. Улфао посылал нам только жалкие гравитонные ниточки, и они совсем не чувствовались. И тут я включил гравитометр…
— Ну, что? — переспросил Эрио Латеби.
— Четверть тысячной доли ИВПА, — сказал я. — Плохо, когда невесомость. Вот приедем на спутник, и он нас хоть немного притянет. Недолго нам придётся, однако, быть там. Прилетим, и сразу улетим — на Таянк. Каким-то он будет? И… что там произошло?
Вдруг мне очень захотелось понаблюдать за Таянком. Я спросил:
— Нету ли телескопа?
— Нету, — ответил Эрио Латеби. — Телескоп очень утяжелил бы ракетку, и его здесь нету. А сколько мы ещё будем лететь?
— 1,2 суток, — ответил я. — Это при скорости 8,2 км/сек… Большей скорости мы бы не получили, так как топливо всё сгорело бы и не хватило на торможение и повороты.
Солнце светило яркой-яркой звёздочкой.
— А чем мы сейчас займёмся? — спросил я.
— Да, у нас же не достроена аварийная защита от таянкцев! — спохватился Герм Ферх. Он взмахнул рукой и полетел к ящику с деталями, но с такой быстротой, что ударился о стол. Стол опрокинулся, и конденсаторы посыпались на пол. Оттолкнувшись от пола, детали взлетели вверх и ударились о привязанный к потолку держатель. Он задрожал. В это время Герм Ферх, оттолкнувшись от стола, полетел на ящик с рефлектором. Я схватил его за руку, и мы, круто изменив направление, врезались в батареи… Подшипник врезался в потолок. По ракете покатились шарики. Эрио Латеби упал на пол. (Эти слова я просто выдумал в состоянии невесомости)…»
(И — так написано? Или — всё же просто…)
«…Я оттолкнулся одним пальцем от стены и полетел за шариком. Шарик оттолкнулся от стены и упал мне в руку… Понемногу все успокоились.
— Будьте осторожнее, — предупредил я. — Собирать защиту будем очень осторожно…
Благодаря тому, что была невесомость, можно было даже становиться ногами на хрупкие детали. Вынув из стены пучок проводов и пластину, я попытался схватить какую-то толстенькую деталь, но она ускользнула. С большим трудом я собрал несколько деталей и засунул в бутылку… Но тут бутылка сама выскочила у меня из рук и повисла в воздухе… Потеряв терпение, я сказал:
— Герм Ферх, я открою коробку в корпусе, а ты толкай детали так, чтобы они залетали ко мне в коробку!
Но и это не принесло облегчения. Попав в коробку, детали отталкивались от неё и мигом летели обратно. Эти детали сталкивались с другими деталями, которые запускал Герм Ферх, и всё больше и больше разлетались по ракете.