Ромбов ожидал, что агенты Этамиева тут же бросятся наутёк… Но этого не последовало…
…— Мы и есть настоящие, — спокойно ответил Чжан. — Почему вы нам не верите?
— Потому что вы-настоящие после аварии не можете двигаться вообще. Где ваши двойники?
— Почему не можем? — спросил наконец Кедров. — Когда мы очнулись в доме у Этамиева, мы вполне могли двигаться…
…— Неужели Этамиев не сказал вам, как серьёзно травмированы ваши двойники? И, кстати, где он их держит?
— Может быть, тут произошло что-то, чего мы не знаем? — спросил Чжан. — У нас, что, и вправду есть двойники?
— А перчатки с отпечатками пальцев вы тоже делать умеете, — констатировал Устрялов, мельком взглянув на ладони Чжана. — Хорошо же у вас всё это поставлено.
Ромбов понял, что промедление смерти подобно, и погнал машину обратно. Теперь вся надежда была на Устрялова, что он в случае чего сумеет принять необходимые меры обороны.
Чжан долго не повторял вопроса. Ромбову это казалось подозрительным. Повернувшись назад, он так и остолбенел: кроме него, в машине никого не было… Он забыл, что ведёт машину на огромной скорости. И кто знает, чем бы всё это кончилось, если бы Ромбов не услышал визга тормозов. Он опять резко обернулся. Рядом с ним сидел Этамиев. Ромбов машинально выхватил пистолет.
— Не двигаться, — приказал он. — Теперь вам не поможет ваше сверхсекретное оружие. Куда вы дели Кедрова и Чжана?
— Отправил к себе домой, — совершенно спокойно ответил Этамиев. Это спокойствие насторожило Ромбова.
— Нет, не этих, а настоящих, — уточнил Ромбов.
— Эту тайну я пока не открою людям, — таким же спокойным голосом ответил Этамиев. — Тайну быстрого исцеления Кедрова и Чжана Фэнтао нельзя доверять цивилизации, наделённой таким потенциалом жестокости, как земная. Вы найдёте способ и это использовать для убийства себе подобных. Живя здесь, я никогда не чувствую себя спокойно. Мысяки готовы убить меня уже за то, что я сильно отличаюсь от них. Ничтожества не терпят тех, кто живёт осмысленной жизнью… Но в чём можете подозревать меня вы, следователь земной милиции?
— Марсианской милиции у нас нет. И так ясно, что земной. Я подозреваю вас в попытке завоевать мировое господство с помощью открытого вами способа мгновенного перемещения в пространстве. Но меня удивляет то, почему вы не попытались завоевать его за 12 лет, прошедшие со дня вашего полёта над китайской границей?
— А вы осведомлены гораздо лучше, чем я думал. Вполне могли бы все военные базы у Штатов и Китая разведать?
— С помощью вашего переместителя, — напомнил Ромбов.
— А вдруг я вам дам его, а вы завоюете это самое мировое господство? Нет, наша Академия Наук…
— Вы, что, язык проглотили?
— Нет, больше вы ничего не узнаете. Довольно с вас и этого…
Ромбов вдруг оказался в полном мраке… Но он даже не успел испугаться. Мрак длился недолго, всего долю секунды. Ромбов успел только выстрелить — и тут же оказался в комнате-«тюрьме» рядом с Устряловым и трупом Курганского.
— Приходите сегодня в 11 часов на угол улиц Московской и 7 Ноября, в дом 20/4! — раздался вдогонку голос Этамиева.
Легко сказать! А ведь было всего только полседьмого утра…»
(И выстрел — при телепортации…
А «в комнате-«тюрьме» — это как?..)
«…Все эти шестнадцать часов Ромбов не находил себе места решая, идти или не идти. Что и говорить, Этамиев предусмотрел всё, заперев их в комнату, замок которой боятся взломать они сами — уйдёт «труп». Так что, если кому Ромбов и расскажет эту жуткую тайну, то только Устрялову и «покойному» Курганскому… Всё же Ромбов рассказал ей Устрялову, правда, на польском языке и шёпотом, чтобы идти на встречу со спокойным сердцем…»