«…— Зарплату приносить может всякий, — ответил Тургаев. — Все нечестные люди думают о том, что этого достаточно для семейной жизни…
— А что было, когда вы учились в школе? — спросил судья.
— Тогда его интересовали только мои оценки. Чуть что — сразу лез носом в душу и проверял все уроки. Ни он, ни эти сволочи из школы не желали понимать… что у меня нет никаких способностей к математике. Вот потому я и съехал на тройки. Я очень уставал в школе, как, впрочем, и все, кто старается работать на уроке. А не рассказывает нецензурные анекдоты. А этот негодяй из-за частых пропусков занятий в школе устраивал скандалы. Он давал мне лишние задания по алгебре, просто чтобы поиздеваться…
— Я хотел, чтобы он лучше знал программу, — пробормотал Трепых, не поднимая глаз. — А…
— Не врите, — резко перебил его судья. — Свидетель сказал, что способностей к математике у него нет. Вы не могли этого не знать.
— Но вы не думайте, что я не сбежал из дома от такой жизни из трусости. Слушайте внимательно… — Тургаев сделал небольшую паузу и продолжал — Я хорошо запомнил этот день, 9 октября 1980 года… как он что-то сказал ей по секрету, и начала рассказывать… что у нас где-то в Сибири есть концлагеря… партии и правительства. Потом ещё то, что наша страна вмешивается в дела других народов… при капитализме и интеллигенция имеет… То, что в 1979 году Китай напал на Вьетнам…»
(Речь Тургаева — вдруг пошла обрывками!)
«…— Но вы… верите этому? — решился вставить Трепых…
— Разве мог я… в декабре 1982 года начал догадываться… собирать подпольную организацию… с 1980 года я определил направление этой организации как коммунистическую. Я думал, что капитализм и социализм одинаковы в своих грехах, а коммунизм выше их на один и тот же интервал, если можно так выразиться. Так что подсудимого никого не удалось совратить с пути истинного. Так вот из-за этих фантастических рассказов я и не бежал из дома. Боялся, что они в таком случае попадут в руки милиции, которой я боялся совершенно напрасно.
— А правду говорят, что вы плохо сходились с людьми… — начал судья.
— Да, всё это правда. Подсудимый специально сделал так, чтобы я вырос несамостоятельным и нерешительным. До школы я, можно сказать, жил только дома. Подсудимому нужна была тёмная личность, а не гражданин Страны Советов…
— Вот вы говорили, что у вас при окончании школы не было никаких определённых планов. Что же всё-таки делали после выпускного вечера?
— Думал, как быть дальше. Я тогда так устал от школы, что даже не думал поступить куда-нибудь учиться в том же году. Сначала мне казалось, что мне хочется заниматься астрономией. Подсудимый тогда доказывал, что надо выбирать такую работу, чтобы можно было везде устроиться. А я себе поставил целью работать только в каком-нибудь крупном центре космических исследований…
…— Не думал, что мой сын — идеалист и фанатик диктатуры пролетариата. Все они такие. Думают, проживёшь одним удовлетворением от работы — а надо что-то и есть…
— Вот с такой философией… и дошёл до участия в банде пивзаводских воров. А доказывал… что только инженеры — интеллигенция, а рабочие — хамы, и не имеют права требовать… А по-моему, инженеры, которые только и думают, что о деньгах и показателях любой ценой…А в Штатах, думали, миллионами ворочать? Так вот же за… это… на выпускном вечере…»
(Накладка? Или вправду — там, на суде… раскрыл нож?)
«…и с силой бросил его подсудимому в живот.
— Ай! Помогите! Убивают! — заверещал Трепых и свалился, неуклюже перегнувшись через ограждение скамьи подсудимых. Караульные бросились к нему.
Судья замер с выражением глубокого раздумья на лице. Он не знал, как ему поступить — защищать закон, дав команду арестовать явно невиновного… Тургаева, у которого не выдержали нервы, или защищать справедливость, вернув нож Тургаеву и отпустив его.
Решение пришло из зала. Изображение на экране резко повернулось, на кадр надвинулось лицо Серова, изображение повернулось обратно, границы кадра резко отодвинулись, и нож, выскочив из живота Трепыха, влетел в руку рванувшемуся навстречу Этамиеву. Очевидно, это он, не выключая камеру… передал её Серову. Этамиев опрометью бросился к проходу и остановился только рядом с Тургаевым.