— А когда будет суд? — спросил генеральный палач…
— Сейчас, — начал считать император. — Пьянка — один день, доклад по политике — два, дополнительная речь и награждения — 6 дней, доклад по экономике, речь и награждения к нему — 8 дней, доклад ревкомиссии, речи и награждения — 6 дней, выступления иностранных деятелей — 6 дней, дополнительные речи ко всему — 3 дня, награждения — 2 дня, суд и казнь — 1 день, то есть 33 ториофа. После него будут выборы, повышения в должности и заключительная попойка.
— А какую придумать казнь? — не унимался палач.
— Для руководителей восстания, — начал Блывгух, — пожизненное заключение…
— А если сожжение на костре? — подхалимским голосом спросил заместитель генерального палача.
— Хорошо… Затем, ещё для 10 — пожизненное заключение, для 14 — повешение, для 12 — гильотина, и для четырёх — по 10 лет смерти, то есть… тьфу! — 11 лет каторги на пивзаводе…»
(К этому — никакого образа… Зато ясно, откуда накладка!)
«…Император поспешно утвердил.
— А. может, составим заранее заявки на награды? — предложил Блывгух.
— Правильно, — ответил Ынчхук. — Надо ещё и норму установить.
— Нам троим — по 6 высших, — сказал Грыбот, — а заместителям — по 6 каких-то других…»
(Точно: текст испорчен повторным внушением!)
«…— Я боюсь падении доверия. — возразил Блывгух. — Может, по 4?
— Хорошо, — неохотно согласился Грыбот. — Нашим замам — по 4, но не самых высших…
— Министрам — по 3,— предложил Ынчхук, — а замминистрам — по 2…
— Утверждаю, — сказал фюрер.
— Председателям генерал-арестантств… — начал Блывгух.
— Пойдите и проспитесь, — ответил фюрер. — Не арестантств, а генерал-губернаторств…
— Не боле одной, — вставил Ынчхук.
— Утверждаю. Итак, с высшими наградами обманутых правительств решено.
— А не может ли сорваться?
— А почему может?
— Недавно на сторону Чаинии перешёл Рэньян. Боюсь, как бы нам не потерять Калин, Маят и Таки…
— Поздно, — вставил трусливым голосом министр иностранных дел. — Мои шпионы недавно донесли, что президент Таки решил ввести свою страну в состав Чаинии. Договор подписывают сегодня.
Блывгух рухнул на пол.
— Белая горячка, — сказал император. — Волоките его.
Трое министров понесли своего начальника в душевую комнату.
— А теперь, — сказал Ынчхук, — распределим ордена нашей страны.
Он вынул из кармана лист бумаги и стал записывать названия орденов и медалей напротив фамилий министров. Тем временем фюрер утверждал судебные приговоры, ожидая, когда ему расскажут, за что и кого судят.
— Ваше превосходительство, — обратился к фюреру его заместитель, — в докладе по задачам внутренней и внешней политики обещать то же, что и в прошлый раз?
— Конечно, — высокомерно сказал фюрер. — Потом надо ещё приукрасить отчётную часть доклада и найти какие-то мелкие упущения в работе свылотанхымов.
— Стой! — заорал император, хватая своего заместителя за шиворот. — В докладе по экономике тоже… пообещайте что-нибудь, пусть весь элбинский народ верит. Да и Блывгуху надо это учесть, он будет читать отчёт ревкомиссии.
Поклонившись, зам императора направился к двери вытрезвителя, чтобы доложить Блывгуху, когда тот проспится, о решении Ынчхука.
— Итак, повестка дня, — оглушил всех голос Грыбота, — будет такой: