— Что, мы должны дать вам в руки топор или автомат и выпустить на свободу, чтобы вы убили кого-то ещё?
— Я никого не убью…
— А мы уже знаем про все ваши преступления. Многочисленные просчёты продавцов, кражи, угоны машин, драки в барах, вооружённое ограбление сберкассы…» (?) «…браконьерство, спекуляция на кладбище могилами — всё это вы не считаете преступлениями, включая и взрыв генератора, когда мы временно перегорели и к нам каждый момент могли явиться полупьяные дружинники, потрясая бутылками и папиросами? Мы бы могли быть разобраны на Земле, чужой для нас планете, рискуя больше никогда не вернуться на родину — на наш далёкий Улфао, который… земная цивилизация называет Ураном…»
(А «Офрунг» тогда — что? Всё же — спутник?)
«…— А чем ваша лучше?
— А тем, что… у нас на Уране лишь несколько тысяч тонн железа, у нас не развита экономия… что же с того? У нас нет ни преступности, ни алкоголизма. Наш народ бедный, но честный! А та цивилизация, с которой встречалась ты, беззуба, с жиру бесится! Она губит себя потому, что слишком много имеет! У людей нет ни полного сознания действий, ни честности, ни гуманизма. У них осталась, мягко говоря, только жадность, подлость, нецензурная ругань…
— …стремление к войне, — несмело подсказала беззуба.
— Да — войны тоже развиваются из-за жадности, стремления к чужому добру. Я не могу понять человеческую цивилизацию. Это — помои и больше ничего! Я много раз покупал в магазинах самую различную продукцию и если продавец давал мне больше. Чем нужно, я честно признавался ему в этом. А людям (почти всем), да и вам, беззуба, только чужое нужно! Ну, что скажете?…»
(И… что же?)
«…Глубокой ночью 10 января чёрная тень скользнула по решётчатой стене камеры, где сидела беззуба…»
(Пришлось… уже самим содержать её так?)
«…ЭБР инстинктивно оглянулся и увидел дружинника с пистолетом в одной руке и фонариком в другой.
— Какого чёрта? — еле вымолвила беззуба. — Опять допрос? Если вы гуманнее Мокрова, дайте мне… отдохнуть…
— Да это я пришёл! — сказал дружинник пропитым шёпотом и переставил фонарик в руках так, что луч света упал ему на рыло… Беззуба узнала своего…
— А… Кривоносов, ты? — сказала беззуба. — Выручать пришёл? Раньше, что ли, не мог завернуть? Все мозги Родель съел!
— Благодари, что сейчас пришёл! — огрызнулся Кривоносов. — Мы должны были бы решить закон за Роделя, но решили за тебя, потому что, если решим дело на твою сторону, у нас будут деньги… Итак, давай быстрее сматывать удочки, тем более, что ты нам пригодишься, как ложный обвинитель против Роделя.
— Ага! — зловеще протянула беззуба. — Значит, мы с тобой потягаемся, Родель, хоть ты этого и не хочешь… Кстати, Кривоносов, как там дела на ГФК?
— Директор решил обвинять Роделей №№ 15, 19, 18… чтобы их посадили в тюрьму, — кисло и бесстрастно произнёс дружинник, разбивая фонарик о стену и закрывая дверь камеры. Стало темно, дверь камеры задрожала…
— Пошли. В это время Родель может обнаружить нас.
Розовый туман и снег закрыли пространство, как только Кривоносов и беззуба вышли. Беззуба чуть не налетела на столб. Кривоносов придержал её за руку.
— Смотреть надо! Не по сторонам, то хотя бы под ноги…
…Я открыл дверь пустой камеры.
— Нету!
Вслед за Роделем-19 я бросился к двери.
Во дворе завывала метель, засыпая следы железных ног беззубы и просящих есть ботинок Кривоносова. Найти их было уже невозможно. Все наши усилия по поимке беззубы пропали даром…»
(А… Её так держали, а тот — освободил! Что ей теперь думать?)
«…Гравитонная батарея кончилась. К нам пришли дружинники… Я схватил нож и метнул его в морду дружинника Кривоносова, освободившего беззубу… Лезвие ножа… глубоко засело в одном глазу… Остальные мерзавцы набросились на нас. Их было много, около тридцати. Я схватил одного дружинника за горло и сильно толкнул его. Дружинник попятился и упал навзничь, споткнувшись о портрет…» (что? Нет!) «…труп Кривоносова: «Вы ответите за свои дикие мерзкие преступления»… Но я споткнулся о лужу крови и упал. Я махнул рукой назад, и дружинник сдох. Напоровшись на лыжную палку. Но тут оправившиеся от страха дружинники мигом схватили нас.