— Что это такое? — спросил Ферганский.
— Во время пылевой бури наша ракета упала в песок. На следующий день… впрочем, вы всё сами увидите…»
(И… всё же ракета, а не капсула!
И жизнь на Марсе! Тот «шарик» — что это?
Увы, запись — не переспросишь…)
«…В кадре опять появилась марсианская панорама с ракетой в центре. Но теперь песок напоминал снежные заносы. В открытый люк ракеты по очереди входили хэтохорориты. Когда вошёл последний, люк задвинулся.
— А вы, что, остались? — спросил Ферганский…
— Я был в другой ракете. На борту звездолёта их восемь…
— И это весь фильм о Марсе? — задал Ферганский новый вопрос, когда ракета стартовала и плёнка кончилась.
— Не весь. У нас есть ещё плёнки, сделанные зондом-разведчиком, но разобраться в них может только специалист… И кстати, сейчас я переверну плёнку на вторую дорожку.
Этороро, не включая света, вынул из проектора какой-то овальный плоский предмет, и, перевернув его в воздухе, вложил обратно. Сделав это, он опять запустил двигатель проектора и сел в своё кресло. На экране появился какой-то хэтохорорит, рассматривающий в необычный двухокулярный микроскоп почву, находившуюся в контейнере-анализаторе. Вынув объектив микроскопа из одного отверстия, он едва заметно качнул головой и вставил объектив в соседнее… Через секунду он вскочил со стула и сделал быстрый жест рукой…
…Следующий кадр показал что-то похожее на делящихся бактерий, которых Ферганский один раз видел в микроскоп.
— Это марсианские микробы? — спросил он…
— Да, — ответил Этороро. — На этом исследования Марса мы закончили — нашей целью был поиск разумной жизни…»
(Так прибыли — не за теми, и не на зов землян?
Просто — в поиске?)
«…На экране опять появилась горная марсианская панорама. В центре стояли три хэтохорорита. Только сейчас Ферганский заметил, что они различаются между собой. У одного из хэтохороритов глаза были правильной прямоугольной формы, у второго — чуть скошены внутрь, а у третьего белки глаз были не серыми, а чёрными… Присмотревшись, Ферганский заметил, что их различает и длина рта. Один из хэтохороритов держал контейнер-анализатор, второй — что-то вроде огромного штопора на большом металлическом цилиндре, а третий стоял, опираясь на большую золотистую пирамиду.
— Где тут кто? — спросил Ферганский. — Я уже забыл.
— Тот, кто с контейнером — Хоровогоо. Тот, что стоит у пирамиды — Фахиоро. А третий — Веххефóу, экзобиолог. Это он тогда смотрел в микроскоп. Разве вы не узнали?
— Нет. А зачем вы ещё раз опустились на поверхность Марса, если исследования закончены?
— Во-первых, чтобы выгрузить культуру бактерий обратно — держать её у себя на корабле мы больше не могли… Во-вторых, нам надо было установить пирамиду… знак того, что мы посетили эту планету.
Веххефоу поставил свой «штопор» строго вертикально и включил какой-то тумблер на боку его цилиндрической рукоятки.
Штопор стал медленно входить в камень. Когда он вошёл по рукоять, Веххефоу снял с него цилиндр. Все втроём взялись за пирамиду снизу, перенесли и надели маленьким отверстием нижней грани на конец штопора. Потом Фахиоро достал из нагрудного кармана какой-то предмет, похожий на пистолет, и направил его в зазор между камнем и основанием. Из пистолета ударил огненный луч. Во все стороны полетели искры.
Масштаб стал меняться. Пирамидка приближалась. Стало видно, что на одной из её граней изображена сделанная в виде развёртки цилиндра карта звёздного неба Марса (впрочем, она почти ничем не отличалась от карты земного неба). Альфа Центавра была отмечена стрелкой…»
(Но… тут-то «чисто литературных деталей» — нет?)