Что касается меня, то я надела свою облегающую форму черлидерши и оставила волосы распущенными. Я накрасила губы черной помадой, потому что, эй, это сочетается с темой "Черных дьяволов". Или, по крайней мере, они так подумают.
Я смотрю в лицо своей подруги.
- Поговори со мной.
- О чем? - Она все еще слишком занята помадой.
- О том, почему ты изменилась.
- Я не изменилась.
- Да, ты изменилась. Ты сама не своя с тех пор, как стал членом клуба тайного общества Рейны, которые, по слухам, лучшие друзья сатаны.
Помада остается висеть в воздухе, пока она смотрит на меня.
- Только потому, что ты ненавидишь Рейну и команду, это не значит, что я тоже. Я думала, мы договорились об этом, Нао.
- Мы договорились. Ты можешь сколько угодно поклоняться ее фальшивому алтарю с ослепительным блеском, но я просто чувствую, что ты... не та.
- Так и есть. Ты уверена, что не ревнуешь?
- К пчелиной матке и ее сатанинскому блестящему алтарю? Ни за что.
Она смеется, ударяя меня по плечу своим.
- Ты такая забавная.
- Протестую. Саркастично.
- Забавно, - повторяет она. - Я бы хотела, чтобы другие знали о твоем чувстве юмора.
- Чтобы они подавились этим? -Я задыхаюсь в притворной реакции. - Я не знала, что у тебя такая сильная неприязнь к ним, Люси.
- Да, ну, Бри все еще говорит обидные вещи без фильтра.
- Тогда она будет первой обычной сукой, которая подавится моим чувством юмора. Поняла. Мне нужно будет увеличить дозировку этого лекарства.
Я приподнимаю бровь.
- А как насчет Прескотта?
Она крепче сжимает губную помаду, хотя уже покончила с ней.
- Ч-что насчет него?
- Ты просто заикалась, Люси.
- Нет, я этого не делала.
- Да, ты это сделала. Если одно его имя заставляет тебя нервничать, как насчет всех этих свиданий в Гриль-баре?
- Это не было рандеву. Мы пошли с командой и футбольной командой. Мои губы дергаются при упоминании последнего. После того инцидента с их глупым квотербеком все они улюлюкают и воют всякий раз, когда я оказываюсь поблизости. Они все обращают на меня внимание, кроме самого мудака. Не то чтобы я этого хотела, и я совершенно не думаю о его твердом теле, прижимающемся к моему ночью. Или днем, когда я украдкой поглядываю на него, пока он тренируется.
Ладно, сейчас не время для фантазий о Себастьяне. Подожди. Нет. Это не фантазии. Просто нежелательные мысли.
- Лги сколько хочешь, Люси, но все, что я вижу, это твои сердечные глаза, когда ты смотришь на Прескотта.
- Прекрати. - Она краснеет до глубокого розового оттенка, глядя на свои ногти. - Он даже не знает о моем существовании.
- Конечно, он знает, и нет, он совершенно не гей, как намекал придурок Питер в разговорах в раздевалке.
- Я... знаю это.
- Откуда ты это знаешь?
- Я просто знаю. Но факт остается фактом, я для него никто.
- Тогда это его гребаная потеря, а не твоя.
Она смотрит на меня из-под ресниц и слегка улыбается.
- Как ты это делаешь, Нао?
- Делаю что?
- Остаёшься такой невозмутимой, как будто мир не заслуживает твоего времени.
- Потому что это так. Чем меньше ты паришься, тем меньше ты привязан и тем свободнее твой разум.
- Но разве ты не закончишь тем, что…Я не знаю, останешься одна?
- Эй, грубиянка! Что плохого в том, чтобы быть одной? Это лучше, чем целовать чью-то задницу и сосать чужое барахло.
- Я надеюсь, что однажды ты влюбишься.
- Во-первых, как ты смеешь? Во-вторых, я оставлю все это дерьмо Hallmark тебе.
- Это может быть уровень HBO, а не Hallmark.
Она подмигивает, и мы оба фыркаем от смеха, прежде чем выйти.
Я делаю глоток своего "Ред Булла". Так что я знаю, что это вредно для здоровья и весь этот джаз, но мне нужна дополнительная энергия перед каждым выступлением. Если бы наша собственная пчелиная матка или тренер узнали об этом, они, вероятно, рассказали бы маме, и это привело бы к драме, которая мне не нужна в моих хрупких отношениях с ней.
Я выбрасываю банку в мусорное ведро, прежде чем мы проходим через задний выход стадиона к раздевалке команды. Это шум движений и людей за кулисами. Некоторые из самых эффектных чирлидеров — включая Брианну, конечно, — поют или бормочут какую-то вудуистскую чушь.
Рейна перекидывает свою длинную ногу через плечо Прескотта, когда он сгибает руку. Он симпатичный, с высоким, мускулистым телом. Его оливковая кожа и светло-голубые глаза в сочетании с черными волосами и густыми бровями придают ему ближневосточный вид, который заставил Люси влюбиться по уши. Я думаю, что ее увлечение началось еще в старших классах, но она так хорошо это скрывала, что я узнала об этом только недавно, когда застукала ее за записью в дневнике о том, что она мечтает завести с ним детей.
Когда я столкнулась с ней по этому поводу и сказал ей признаться ему, куриное дерьмо действительно собралось с духом и почти сделало это. Но потом, однажды во время обеда, Питер подначивал Прескотта насчет того, не гей ли он, но тот сказал, что просто не заинтересован в свиданиях. Излишне говорить, что моя лучшая подруга вернулась к своему маленькому пузырю и отказалась даже снова поднимать эту тему. Люси почти так же хорошо умеет прятаться, как и я. Почти. Единственная разница в том, что меня не поймают. И я чертовски уверен, что не веду дневник.
Разве мои письма к Акире можно считать таковыми?
Люси опускает голову при виде сцены между Рейной и Прескоттом и идет потягиваться.
- Она ему не нравится, - шепчу я, стоя рядом с ней.
- Я знаю это.
- Я имею в виду, представь, что наша собственная пчелиная матка действительно интересуется кем-то, кроме себя? Разве это не было бы чудом?
- Нао, - шипит она, чтобы я остановился. - У Рейны есть жених.
Она действительно поражена нашим капитаном.
Чье-то присутствие подкрадывается ко мне, и когда я поднимаю глаза, то встречаюсь со злобным взглядом Брианны.
- Если это не иммигрант, то ты не опаздываешь?
Я закатываю глаза.
- Я здесь родилась
- О, так твоя мама - иммигрантка. Трудно уследить за всеми вами, люди, приходящими сюда.
Я кривлю губы, но держу их закрытыми, потому что все, что я сейчас скажу, будет просто неправильно понято. Поэтому я стараюсь пройти мимо нее.
Бри протягивает руку.
- Я еще не закончила разговор.
- Ну, так и есть. Если тебе есть что еще сказать, ты можешь взять это и засунуть в свою расистскую, ксенофобскую задницу.
- Ксено что?
- О, мне очень жаль. Было ли это слово слишком трудным для тебя? Погугли это или попроси своего папочку дать больше денег декану, чтобы он объяснил тебе это после того, как я подам заявление о расовой дискриминации.
И с этими словами я поворачиваюсь, чтобы уйти.
- Я не дура! - Пронзительный голос Брианны эхом отдается у меня за спиной.
- Да, конечно. Я тебе верю, - издеваюсь я, не глядя на нее. - Удачи в убеждении всех остальных.
- Шлюха! После сегодняшнего вечера ты больше не будешь болтать языком. - Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
В то же время Рейна и Прескотт, которые смотрели шоу вместе со всеми остальными, приближаются к Бри.
Второй капитан смотрит на своего собственного Люцифера — Рейну, и ее губы дрожат от явного разочарования.
- Она назвала меня глупой.
Рейна качает головой, и вот так просто тема исчезает, как будто ее никогда и не было.
Я смотрю на них, пытаясь расшифровать то, что только что произошло, но Рейна хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание.
- Пришло время выйти туда и показать им, что такое Дьяволы. Никому не разрешается дышать до конца игры. Никаких ошибок, никакой сутулости и расслабленности.
Она кладет руку посередине, и все остальные следуют ее примеру, включая Люси и меня.