Мы с Тимофеем Максимовичем переглядываемся: что случилось с нашим майором? Может, «перебрал» малость? Хотя это на него не похоже. Притом на совещании у командующего Хромов все время сидел с нами.
Проезжаем «хозяйство» подполковника Иванникова. Его часть будет действовать с нами.
Завтра, 20 августа, выступаем. Три общевойсковые армии и наша 6-я танковая наносят удар по немецко-румынской группировке северо-западнее Ясс. Наступаем в направлении Яссы — Васлуй — Фэлчиу. После прорыва обороны танковым и механизированным соединениям предстоит быстрым маневром окружить вражескую группировку, а затем развивать наступление в глубь Румынии. 6-я танковая будет наносить удар через Фокшанские ворота.
Начальник штаба прерывает мои мысли:
На днях Дмитрий Васильевич получил письмо и фотографию из куйбышевского детдома. Директор сообщил, что «Александру Дмитриевичу Хромову скоро исполнится три года. Он переболел коклюшем. Сейчас ходит в синяках, так как большой драчун».
Может, воспоминания о приемном сыне и подняли настроение Хромова?
Он обрывает самого себя. В голосе необычный пафос:
— Да, товарищи! Наша авиация произвела перспективную аэрофотосъемку всех маршрутов танковых соединений в глубине обороны противника! Здорово, а? Подумайте, как далеко мы шагнули!.. И какая силища у нас! На главном направлении по технике мы превосходим противника в шесть раз. Понимаете, в шесть раз! — И тут же, не останавливаясь:
Мы переглянулись с Тимофеем Максимовичем и подхватили:
Сержант, шофер, надул щеки и, подражая трубачу, шумно запыхтел:
Возвращаемся в бригаду. По возбужденным лицам танкистов вижу: что-то произошло.
Действительно, дежурный офицер докладывает, что в наше отсутствие противник высаживал небольшую группу парашютистов. В облаве на них участвовало вместе с войсками и население. Все лазутчики пойманы.
На допросе пленных выяснилось, что кроме других задач они должны были установить месторасположение 20-й танковой бригады.
Это сообщение любопытно! Враг потерял соприкосновение с нами и теперь нервничал.
27-я и 52-я армии, хорошо поддержанные авиацией, прорвали долговременную оборону противника. Танковые соединения вошли в прорыв и рванули на юг. На отдельных рубежах встречали сопротивление, приходилось опасаться и засад.
Вблизи железнодорожной станции Тыргу-Фрумос передовой наш отряд наткнулся на хорошо замаскированную засаду. В течение пяти-шести минут потерял четыре танка. Это, разумеется, не могло остановить наступления. Станцию мы взяли, но дорогой ценой.
Спустилась ночь. Разведка обнаружила поблизости скопление более ста танков противника. Это оказался его резерв — танковая дивизия.
Ждать утра нельзя. Надо использовать момент внезапности. На огневой рубеж выходит полк самоходной артиллерии и танковый батальон «тридцатьчетверок».
Два-три залпа, и несколько вражеских танков запылало. Пламя осветило местность, теперь противник словно на ладони. Земля содрогается от сплошного орудийного гула.
Враг ошарашен нашей дерзостью, парализован страхом. В его лагере паника. Немцы-танкисты и румыны-десантники разбегаются. Несколько человек, потеряв ориентировку, попадают к нам.
Утром подсчитываем трофеи. Победа потрясающая, неожиданная. С волнением докладываю командиру корпуса:
— Сожжено двенадцать вражеских танков. Нам достались сто шесть совершенно исправных.
Генерал хочет казаться спокойным, но у него тоже голос дрожит от возбуждения:
— Впереди еще одна укрепленная позиция. Нельзя дать врагу закрепиться на ней. Ваша атака должна быть стремительной, опережающей. Только, пожалуйста, не зарывайтесь!
Войска левого фланга нашей ударной группы уже овладели Яссами. Наш корпус и соединения 27-й армии освободили город Тыргу-Фрумос и вышли на оперативный простор. Танковые части, хлынувшие в образовавшиеся широкие бреши, перехватили важные коммуникации противника, стали громить его тылы.
Бригада только что заняла железнодорожную станцию Тудирешти, когда подъехал командующий бронетанковыми войсками 2-го Украинского фронта генерал-полковник Куркин.