Даже в темноте было видно, что Денис ожидал услышать другой ответ.
- Лезу не в свое дело, извини. Сегодня весь день какой-то неправильный.
- Сегодняшний день только начался, - Ева посмотрела на часы, - а вчерашний уже прошел. Я думаю, что мы вполне можем просто попить чаю, как старые друзья.
Она хотела сказать еще много слов. О дружбе, о старых воспоминаниях, о том, что теперь они, возможно, будут часто видеться семьями. Все те слова, которые целый день собирала в прощальную речь. И обязательно добавить, что она счастлива, что он нашел девушку своей мечты.
А вместо этого уткнулась взглядом в облачко пара над чашкой.
- Друзья, - Денис присел на край кухонного "уголка". - Да, наверное.
Он отодвинул рукой халат, чтобы сесть поближе к столу и Ева слишком поздно поняла, что коробка оказалась выставленной на обозрение. Денис достал туфель и повертел перед глазами. Его чашка перекочевала на стол. Через минуту на нем же стояли и туфли.
- Ева, это же те самые туфли, - его лицо расплылось в улыбке. - Я их хорошо помню!
В одно мгновение лицо Дениса стало мягким, озорным, как у мальчишки.
Сердце Евы защемило.
- Я думал, что ты их уже давным-давно сносила, а они новенькие совсем. Разонравились?
Она шмыгнула носом.
И сдалась. Ладно, что уж там, она так и осталась размазней. Именно той, которая обнимала на автобусной платформе долгожданного заморского принца на которого была обречена. И вылечиться от обреченности не удалось.
Ева старалась быть честной с собой. Два года игры в "я все забыла" остались позади, страшным сном из которого она только сейчас смогла выбраться.
- Они слишком дороги мне, чтобы носить их, - севшим голосом произнесла она. - Я хочу сохранить твой подарок, понимаешь? У меня больше нет тебя, где-то растерялись все наши мечты, я не забрала наши фотографии и удалила все твои электронные письма, но я сохраню хотя бы туфли. Потому что кроме них у меня больше совсем ничего нет, понимаешь? - Она даже не пыталась сдерживать слезы. - Я хотела, чтобы ты был счастлив. Я пыталась пожелать этого всем сердцем. Но моя любовь какая-то не правильная - я каждый день, каждый час желала тебе быть несчастным. Потому что это я должна была стать всем твоим миром, твоим раем, от которого тебе не спрятаться. Чтобы каждая вещь вокруг кричала тебе - вернись к ней! Чтобы ты знал, что тоже обречен на меня...
Денис
Он не мог дышать.
Боялся, что любое неловкое движение, жест, звук разрушат карточный домик, который становился все выше с каждым ее словом.
Домик стал замком. Именно тем, который уже два года был слишком высоко в небесах, чтобы даже пытаться дотянуться до него.
Она сидела напротив.
Такая смешная, в разноцветной пижаме в горошек. Он никогда такие не любил, но вся Ева была, как на ладони - та Ева, которую он знал. Сейчас шмыгнет носом, обязательно. А потом разотрет по щекам слезы и виновато улыбнется, скажет: "Прости, что я такая плакса".
- Я плакса, прости. Не исправлюсь никогда, - очень тихо сказала Ева и губы ее неуверенно растянулись в улыбку.
Самую несчастную улыбку, которую он когда-либо видел на ее лице.
Самую родную, нежную, солнечную улыбку.
Самую любимую.
Денис порывисто поднялся, сжимая в пальцах туфли и присел перед ней на одно колено. Ничего не говоря, с большой осторожностью, надел сначала одну, потом вторую остроносую туфлю.
- Они тебе очень идут, - сказал Денис и улыбнулся. - Их нельзя беречь, а то станут немодными.
- Ничего, зато останутся целыми, - улыбкой на улыбку ответила Ева.
Денис потянулся к ней. Сжал ее лицо ладонями, вытирая большими пальцами мокрые пятна слез под глазами. Можно сказать ей все. Как он любит ее, как много сделал глупостей, как не смог удержать и смог уйти. Рассказать, что хранит на чердаке их фотоальбомы и ее заколку для волос. Что склеенная ею чашка стоит на его компьютерном столе, на самом почетном месте.
И про то, что он просто не даст ей выйти замуж за другого. Украдет, если понадобится, привяжет к себе тысячей веревок, если она вздумает сопротивляться и не отпустит до тех пор, пока не станет вечным отражением в ее глазах.