Все время, пока кабинка несла их к пятнадцатому этажу, Оля пыталась удержаться от дурной привычки грызть ногти - она то и дело подносила пальцы ко рту и тут же отнимала руки, жалея дорогой маникюр.
- Все в порядке? - на всякий случай спросил Денис и взял жену за руку.
- Нервничаю немного, - призналась Оля и прижалась к нему, ища поддержки. - Не люблю я свадьбы чужие, ты же знаешь. Сразу начинаю сравнивать. Хорошо, что мы устроили большое торжество, да? Теперь не стыдно.
Денис был не согласен, но смолчал. Большое торжество хотела она. А разве можно было уступить ей в том, чтобы пригласить новую порцию друзей или заказать самого лучшего в городе фотографа? Денис не разделял восторгов Оли, но смирился, лишь бы не видеть на свадьбе расстроенное лицо новоиспеченной супруги.
- У них будет всего пятьдесят человек, - с брезгливостью сообщила жена.
- Этого мало? - Денис попытался вспомнить, сколько именно гостей было на их бракосочетании, но не смог. В памяти осталась вереница совершенно незнакомых лиц, поздравляющих молодоженов возле ЗАГСа и потом, в ресторане. В огромной толпе он с трудом находил своих немногочисленных друзей и родственников.
- У нас было девяносто человек, - в голосе Оли чувствовалось неприкрытое хвастовство. - Все знакомые до сих пор говорят, что лучше, чем у нас, не было и, наверное, не будет ни у кого.
Денис вздохнул. Теперь понятно, почему жена так нервничает. Боится, что предстоящая свадьба затмит ее собственную. А раз жених по совместительству еще и брат, то на торжество непременно пожалуют общие родственники. Оля впадет в ярость, если кто-то обмолвиться, что свадьба получилась неповторимая. И зачем люди придают такое значение тому, что скажут и подумают остальные? Денис хотел одеть кожаные штаны, какую-нибудь рубашку с высоким воротом в готическом стиле, "казаки" и единственный раз в жизни лицо "под вампира", как частенько делал для концертов. А вместо этого чувствовал себя марионеткой, которую правильно одели, обули и даже не дали выбрать музыку. Он поморщился, вспоминая ужасное завывание "совковского" Серова и его "Я люблю тебя до слез". Именно на этой песне для первого свадебного танца настояла прыщавая тетка, устраивающая торжество. Неудивительно, что он даже не попадал в такт, то и дело грозя оттоптать жене ноги.
Но Оля была счастлива, когда получала очередной комплимент по поводу того, как все замечательно организованно. Она буквально купалась в неприкрытой лести и радовалась, как ребенок. А когда все закончилось, еще две недели подряд смотрела запись торжества, каждый раз норовя и его усадить рядом.
- Ты вроде говорила, что они решили скромно все организовать.
- Ева решила, - поправила Оля и первой вышла в открывшиеся двери лифта. - Я же сказала, что она немного странная.
На просторной светлой площадке было только две двери. Оля повернула направо и, подойдя к одной из них, еще раз критично осмотрела мужа. Потянула на его плечах стрейчевую футболку, разгладила несуществующие морщинки на ткани. И только после этого нажала на встроенную в дверь кнопку звонка.
- Привет! - расплылась в улыбке Оля той, что радушно и пошире распахнула дверь.
Денис опустил взгляд, зачем-то оценивая чистоту собственных кроссовок. Хорошо, что дождь так и не начался - и обувь чистая и машина в первозданном виде.
- Проходите, не стойте в пороге. Что вы, как не родные! - произнес другой женский голос и Денис дернулся, будто ему, что есть силы, дали под дых.
_________________________________
- У меня ужасный голос по телефону, - сказал на том конце связи девичий голос и Денис сильнее прижал трубку к уху, стараясь не пропустить ни звука. - Извини.
- Не нужно извиняться, - поспешил успокоить он, поругав себя за сделанную не вовремя паузу. - У тебя замечательный голос!
- А у тебя интересный акцент.
- Русский? - засмеялся он и перекатился на другой край кровати, вытянувшись в полный рост.
- Да. И голос тоже. Споешь для меня когда-нибудь?
В нотках, пронизавших каждое ее слово, сквозило волнение. Денис так и видел ее, стоявшую у окна, теребящую краешек одежды. Не был уверен, что так и есть, но образ перед глазами был слишком ярким, чтобы им не залюбоваться.