Он спустился в землянку радиста, приказал Вере связаться со штабом Стороженко и передать: «Отряд окружен. Принял решение идти на соединение с бригадой. Сегодня ночью. В четыре тридцать. Поддержите огнем».
Девушка надела наушники, включила рацию, настроила ее, но долго не могла связаться со штабом бригады. Андрюхин, хмурый, молча курил, а Вера настойчиво и монотонно вызывала по рации:
— «Береза!» «Береза!» Я «Тюльпан!» Я «Тюльпан!» Вы слышите меня? Отвечайте. Отвечайте!
Андрюхин выкурил несколько самокруток и уже потерял надежду, что «Береза» откликнется, как вдруг Вера обрадованно крикнула:
— Есть связь, товарищ командир!
Андрюхин торопливо шагнул к ней.
— Передавай слово в слово. — Он повторил текст.
Вера передала радиограмму, а через минуту приняла ответ.
— Что там? — спросил Андрюхин.
Вера сняла наушники.
— Ответили: «Вас поняли, „Береза“ одобряет решение. Огонь будет».
— Добро, — проговорил Андрюхин и вышел из землянки.
Под утро отряд с небольшими потерями прорвал кольцо окружения и соединился со своей бригадой.
При прорыве щорсовцев поддерживали не только партизаны Стороженко, но и бойцы Просандеева из отряда «Смерть фашизму», который входил в бригаду Морогова.
После боя партизаны из взвода Баутина неожиданно для себя узнали старых знакомых — Ивана Ивановича с ручным пулеметом и девушку, назвавшуюся Федоровой, — бойцов из той самой группы, которая помогла им летом при выходе из окружения.
«Ты должен пройти, Сережка!»
Почти целый месяц партизанский край находился в блокаде. Фашисты стянули свои войска к батуринскому, вадинскому и верхне-малышкинским лесам, где базировались партизанские бригады, обложили их со всех сторон.
Операцию «Падающая звезда» гитлеровцы начали двенадцатого января сорок третьего года.
Несколько суток немцы беспрерывно обстреливали леса из пушек и минометов, бомбили с самолетов, потом при поддержке танков стали сжимать кольцо, пытаясь сломить обороняющихся партизан. Но все усилия фашистских карателей были безрезультатны: вадинцы держались стойко, мужественно и всякий раз отбрасывали противника. Немцы не ожидали такого сопротивления. Бросаясь в новое наступление, фашисты нарывались на плотный огонь партизан — атаки захлебывались. Немцы снова отходили на исходные позиции, оставляя в лесу много убитых и раненых.
И лишь только стихал бой, а пороховой дым не успевал еще и рассеиваться, как бойцы подползали к убитым врагам, забирали их автоматы, гранаты и возвращались в свои окопы.
Каждый день карательной операции дорого стоил фашистам. Были потери и у партизан, хотя значительно меньше, чем у противника.
В отряде Андрюхина первого февраля сорок третьего года в бою погиб пулеметчик Николай Аверкин. Во время атаки карателей Аверкин лежал за пулеметом и вел огонь по вражеской цепи.
Свой «максим»'он с напарником вынес из дзота и установил повыше, на кровле землянки, чтобы больше был сектор обстрела. Немцы никак не могли пройти на этом участке. Их огонь из автоматов не доставал пулеметчика. Но пули нет-нет да и щелкали о стальной щиток. И вдруг снайперская пуля прошла сквозь прицельную щель в щитке, ударила в висок пулеметчика. Аверкин повалился на бок. Второй номер заменил своего друга, и пулемет снова заработал. Отбив атаку, партизаны отнесли Аверкина в землянку и уложили на нары, а вскоре он умер.
Шли двадцать третьи сутки блокады. К исходу дня немецкая авиация совершила четыре массированных налета. Лес гремел от непрерывных взрывов. После бомбежки фашисты снова начали артиллерийский и минометный обстрел. После часовой артподготовки гитлеровцы двинулись на партизанские окопы. Но шли они уже не в открытую, как раньше, а короткими перебежками от дерева к дереву. В сотне метров от окопов были прорублены широкие просеки. И когда каратели попытались сунуться на открытый участок, они были встречены плотным огнем автоматов и пулеметов. Партизаны не пропустили немцев дальше середины просеки.
Опасаясь наступления темноты, гитлеровцы больше не осмелились в тот день атаковать. Потери давали себя знать. Не хватало патронов, мин, гранат и снарядов. Кончались продукты. На исходе была соль. Ее выдавали только тяжелораненым.
Самое тяжелое испытание выпало бригаде, которой командовал Морогов.
Его поредевшая бригада, в которой теперь насчитывалось около семисот бойцов, держала десятикилометровую оборону. Партизаны стояли насмерть. Беспредельная храбрость бойцов этой бригады была под стать их боевому, смелому и талантливому комбригу.