— Вторые сутки уже, — ответил Петр. — Ни днем ни ночью не стихает.
— Упорные, видать, там бои идут, — мужчина глубоко затянулся папироской. — А вы чем заняты, ребята?
— Блиндаж строим, — ответил Сережка и поперхнулся. Петр незаметно толкнул его в бок.
— Убежище, — поспешил исправить оплошность брата Петр.
— Ну что ж, молодцы. Только, мне кажется, не пригодится вам оно.
— Это почему? — поинтересовался Сережка.
— Бои могут пройти стороной. А может, и вообще фашистов не допустят сюда.
— В деревне тоже так думают, — живо согласился Серфка.
Но мы на всякий случай погреб укрепляем.
— Похвально. Вы вот еще что мне скажите, ребята. Скотину колхозную угнали из деревни?
— А как же. Прошлым месяцем, — ответил Петр и осторожно спросил — А вам это зачем знать? Вы кто?
— Я-то? — улыбнулся мужчина. — Уполномоченный из области. Дело у меня не ахти какое важное. Но только скажу вам, председателя колхоза мне вашего повидать надо. Не могли бы вы мне помочь в этом? Слетайте кто-нибудь за ним и позовите. Пусть зайдет к вам в дом. Но только в деревне никому ничего обо мне не говорите. Слышите? |
— Ага, — утвердительно кивнул Петр и плечом толкнул брата. — Сережка, слетай. Да только, смотри, на людях не #лови.
— А то я не знаю, не маленький. — Сережка проворно вскочил и уже на ходу добавил: — Я мигом! — и что есть духу припустил в деревню.
Вернулся Сережка скоро. Вместе с председателем колхоза Дмитрием Гордеевым пришел и его племянник Николай.
Гость из области уже ждал председателя в корниловской избе.
Мать выпроводила Сережку на улицу и сама, чтобы не мешать людям поговорить, ушла задавать корм скотине и курам.
Когда они остались одни, мужчина встал с лавки, поздоровался с председателем и, указав глазами на Николая, который стоял в дверях, спросил:
— Это кто же будет?
— Племянник мой. Николаем зовут. Первый во всем мой помощник.
— Мне о вас говорил секретарь райкома партии Борисов, — и, пожав руку Николаю, попросил всех присесть к столу.
Некоторое время сидели молча. «Уполномоченный» был нетороплив, сдержан, и, хотя казался немного хмурым, держался свободно и просто. Он снял фуражку, пригладил ладонью волосы.
— Як вам из обкома. Фамилия моя Андрюхин, — сказал он, поглядывая в окно. — Дело у меня серьезное, важное. Наши отходят, а надолго ли, — никто не знает. Мне поручено срочно организовать отряд партизан. Самое главное, надежных людей подыскать надо. Помогай, председатель. Без твоей помощи не обойтись. Найдутся люди?
— Поможем. Люди найдутся, — ответил Гордеев.
Меня возьмите к себе, — попросился Николай.
V- Ладно, возьму, — согласился Андрюхин. — Подумай и сразу приступай к работе. Собирай людей. Особенно приглядись к молодежи, до каждом подумай хорошенько. Зови только тех, кто не побоится! трудностей. Сколотишь первую группу, разошли людей по ближайшим селам. Пусть там агитируют. Позаботьтесь о продовольствии и теплой одежде. Оружие для вас есть, но немного, придется^ добывать самим. Понятно?
— Да, — кивнул Николай.
— К тебе, председатель, особая просьба — помочь продовольствием. \
— Это можно.
— Нам много не надо. На первое время только. Если будут излишки — раздавай колхозникам. Ничего не оставляй врагу, ни скотинки] ни зернышка, ни капли горючего. Ясно?
— Ясно.
— И еще одна просьба. Пристрой меня в деревне к кому-нибудь на квартиру. Но только так, чтобы не выглядел я здесь посторонним человеком. Вроде бы я родственник. И чтобы это ни у кого не вызывало сомнений.
— Что ж, попытаемся. Есть у нас одна женщина. Ей можно доверять. А людям она ничего лишнего не скажет. Да и живет она не на виду.
— Добро.
Прошло несколько дней. В один из вечеров к Корниловым собралась молодежь. По обычаю на вечеринку пришли не только местные вышегорские ребята и девчата, но и знакомые из ближайших деревень, те, кто раньше заглядывал, чтобы попеть песни, повеселиться, скоротать время. В этот вечер в просторной избе, где по стенам было приклеено несколько плакатов, отчего она напоминала сельский клуб-светлячок, пришло около пятнадцати человек молодежи.
Екатерина Никаноровна заранее почистила стекло двадцатилинейной лампы-молнии, долила керосину, зажгла огонь. В избе сразу стало светлее и уютнее. Ребята рассаживались по лавкам, негромко переговаривались, шутили, лузгали семечки. Одним из последних пришел Николай Гордеев. Он устроился возле печки и внимательно приглядывался к ребятам, хотя всех их давно и хорошо знал.
Когда поговорили о деревенских новостях, все на некоторое время притихли, каждый думал о чем-то своем и в то же время об одном и том же: о приближении фашистов, но вслух об этом не говорили.