Глава 1
Почему-то так часто совпадает, что похороны случаются именно в дождливый серый день, будто бы подчёркивая траур. Особенно неприятно в середине осени, когда остатки растительности увядают вместе с настроением присутствующих на кладбище людей. Вороны каркают, будто насмехаются над чужой утратой, искренне не понимают, почему в землю закапывают такой огромный и вполне съестной кусок дивного мяса.
У птиц всё просто: вылупился, подрос, научился летать и если ты выжил к тому моменту, то перед тобой остаются две примитивные задачи. Первая — питание, вторая — размножение. Вопросы морали, боль утраты, высокодуховные дилеммы — это всё не про вас, если вы птица.
— Соболезную вашей утрате, — обронил кто-то из толпы, когда вся семья собралась на сырой вытоптанной земле вокруг свежевырытой могилы, куда уже опустили гроб нетерпеливые работники ритуального агентства.
Сегодня предавали земле хорошего человека, прекрасную мать, верную жену, любимую сестру и заботливую бабушку — Веронику Петровну. Большая часть собравшихся на похоронах людей являлась внуками почившей или внучатыми племянниками, коих тоже оказалось немало. Из десяти детей пожилой женщины приехали лишь трое — самые приближённые, которые явились на церемонию погребения не ради почтения светлой памяти, скорее, волновались о том, что «люди скажут». Всю жизнь бок о бок жили, как-никак. Некрасиво оставаться дома в такой день.
А умершая мать? Как будто ей есть дело до того, кто пришёл сегодня?
Так про себя рассуждали неблагодарные дети Вероники Петровны, топчась на холоде, сгорая от желания нажраться как скотина на поминках.
Лишь одному парнишке было искренне жаль бабушку — младшему внуку, который в двадцать лет продолжал жить с ней, но не по причине лени или нежелания работать. У внука была другая беда: как только он отучился последний курс университета, ректор решил всех опрокинуть и отменил распоряжение о трудоустройстве выпускников на готовые места. Более того, редкая, мало востребованная специальность оказалась никому не нужна за прошедшие пять лет обучения.
Драгоценное время потрачено впустую, бедняга Максим остался никому не нужен после учёбы. На переподготовку и другое высшее образование требовалось время и средства, которые ему заботливо предоставила бабушка. Женщина приютила внука, кормила, помогала с деньгами, пока Максим доучивался.
Проблема была в том, что бабушка так ревностно помогала лишь любимому внуку, к остальным относилась холодно, на что были серьёзные причины. За это остальная семья Максима недолюбливала: на всех семейных праздниках и сборищах называли его обидными словами, унижали, всячески пытались задеть за живое. Каждый раз вступалась бабушка, отчего домочадцы бесились только сильнее. А когда узнали, кому Вероника Петровна хочет оставить немаленькое такое наследство — как с цепи сорвались.
Максиму натурально угрожала собственная семья, обещали отстать, если тот, цитата: «не поимеет совесть и не отдаст всё, что им причитается по праву». Парень ничего не отвечал вплоть до самых похорон. Стоя над гробом бабушки в окружении ненавистных родственников, он первым зачерпнул рукой горсть земли без всякой брезгливости и скинул на крышку гроба. Про себя Максим сказал: «Спи спокойно, дорогая бабушка!». Развернулся и направился на выход с кладбища, а не к арендованному автобусу.
— Макс, ты куда намылился?! — изрядно подвыпивший отец преградил парню дорогу.
— Отойди, — холодно потребовал парень.
— Ты ответь на вопрос, а потом вали на все четыре стороны! — отец хоть и был намного мельче по комплекции тела, однако набычился вперёд с недвусмысленными намерениями.
— Хорошо, — Максим остановился, собрался с мыслями, облегчённо выдохнул и добавил: — Хер вам всем, а не наследство. Прощайте.
Пьяный отец и подбежавший его брат-собутыльник дядя Жора в прямом смысле слова сели в лужу от таких новостей. Кто-то из родственников тоже услышал ответ Максима и начал громко возмущаться. Никого не волновало, что они сейчас находятся на кладбище — считай, святой земле, в день траура. Орали про наследство как оголтелые.
— Да как ты смеешь, щенок! Мы тебя вырастили!
— Мы с тобой по-людски, а ты нам нож в спину! Родная кровиночка!
— Да что ты сам можешь без нас, неудачник?!
В спину Максима летело множество обидных слов, к которым он... нет, не привык — стал безразличен. К постоянным унижениям, упрёкам и оскорблениям невозможно привыкнуть. Парень воспринимал крики и нападки родственников как лай бродячих собак, не более.