Однако, зачем ему самому все это надо, вся эта возня с Еленой? Это был очень трудный вопрос. Любовь? Глупость какая! Влечение? Тоже глупость, при нынешнем раскладе. Привязанность, привычка? Тоже нет, учитывая, что видятся они пару раз в год, и то, если повезет. Работа? Близко, очень близко, но не совсем верно. Елена для него была скорее как нечто, к созданию чего он приложил руку и много сил, она для него как... ребенок. Детка, которую он вырастил для себя, и которая умрет задолго до того, как умрет он сам. Конечно, если не случится нечто сверхневероятное - например, он станет человеком, или она станет... Ветер улыбнулся сам себе и спрятал возникшую мысль до лучших времен, которые, возможно, настанут раньше, чем ему кажется. Или не настанут вовсе.
Глава 6
Карен разбудил весенний луч солнца, пробившийся из-за неплотно закрытых штор - он упал на лицо и темнота за закрытыми веками окрасилась в ярко-красный.
- Рой, сколько? - сонно спросила она, не открывая глаз и закапываясь глубже в подушку.
- Один день.
- Как всегда. Почему я никогда не помню первый день дома? - промычала Карен, накрываясь одеялом с головой. Вопрос уже давно был риторическим и не требовал ответа. Вставать ей совершенно не хотелось. Она не чувствовала себя отдохнувшей, да и спала не очень хорошо. Во-первых, из-за глупых переживаний за Костолица, хотя тот еще даже не добрался до места. Во-вторых, надо увидеться с родителями. И если встреча с мамой это было легко и просто, то видеться с отцом не было никакого желания. Чем она занимается первый день дома, который никогда не помнит, если родители приветствуют ее все время так, будто видят первый раз? Рой упрямо молчит, а родители только пожимают плечами.
Сон ушел, а скверное настроение осталось. Если она сейчас столкнется с отцом, то они точно поругаются. Она сейчас не готова безропотно стерпеть очередную завуалированную выволочку на предмет того, что она нерадивая дочь и занимается тем, что нравится ей, а не тем, чем хочет он. Но ведь именно с его подачи ей прилетали задания от анонимных заказчиков с обязательным условием все провернуть настолько тайно и незаметно, насколько это возможно. Она всегда знала, что политика очень грязная штука, но никогда не думала, что и ей придется основательно вываляться в этой грязи.
Карен села в постели, кутаясь в одеяло - в комнате было довольно прохладно. Ей нравилась именно такая температура, когда снаружи зябко, а внутри, под одеялом, тепло и уютно. Высунув наружу только нос можно было через большое окно во всю стену смотреть на то, как снаружи идет дождь, сыплет снег или блестит на солнце зеркало пруда в другом конце поместья. Довольно часто на берегу появлялась фигура Ветра, такая маленькая отсюда. Можно было до посинения гадать, о чем он думает и так никогда и не догадаться...
С ее последнего визита комната не изменилась - то же зеркало во весь рост, тот же обшарпанный стол и старый комм, коробка с россыпью учебных мемори-чипов, которые ей уже давно не нужны, хотя вот некоторые старшие офицеры вовсе не гнушаются решать задачки. Хейдаганский букварь, который ее ужасно раздражал одно время - где бы она ни очнулась после провала в памяти, он неизменно оказывался рядом. Зачем она его таскала с собой, если в итоге по-хейдагански знала всего несколько слов? Внушительная коллекция энергетического оружия занимала целую стену напротив кровати. Хищный матовый блеск металла и сложные формы плохо гармонировали с бежевыми тонами интерьера, ворсистым ковром и каскадом складок штор на окне.
Карен встала с постели, и замерла у зеркала, привычно удивившись непривычной вещи на себе - короткой кружевной ночнушке, хотя сама она предпочитала спать в одном белье. Дома провалы в памяти случались чаще и были короче по времени, но проблемы с головой были существенней. Однажды она пришла в себя и обнаружила, что одета в длинное платье, а один раз вообще в каком-то музее картин. Это ее беспокоило, и она даже решилась обследоваться на Зеде. Но тамошний нейроменталист сказал, что у нее целый букет проблем, но никак не расстройство личности, и что максимум, чем она страдает, это легкая форма паранойи. Ветер говорил то же самое...
Бесшумно возникшая Рой выдернула ее из задумчивости:
- Вам письмо.
- Какое письмо? - Карен проверила комм и обнаружила ворох сообщений: отчеты, счета, контракты. Ничего такого, о чем стоило бы так отдельно докладывать. Она удивленно глянула на Рой, та пояснила:
- Бумажное.
- Что? От кого?
Рой протянула ей тонкий незапечатанный конверт. Карен рассмотрела его со всех сторон - ничего необычного, бумага как бумага. На конверте незнакомым, но очень красивым и ровным почерком было написано: «Для Карен». Внутри лежал сложенный вдвое лист бумаги, с гербовой печатью дома Рэджи. Такие листы Карен были знакомы - у нее самой была их неполная пачка. Их иногда использовали для того, чтобы передавать личные сообщения или если требовалось произвести впечатление гербами и вензелями.