- Знакомься, мальчик мой, это ваш новый начмед, капитан Ной Милх! - жизнерадостно заявил доктор входя. - Я вас покидаю. И так задержался гораздо дольше, чем рассчитывал. Пора уступить место тому, кто помоложе и пошустрее. - Марк растерянно козырнул новому офицеру, не веря в происходящее. Полукровка в ответ точно отразил его жест, извинился и вышел. - Последнюю партийку на прощание, капитан? - предложил Вундермахер, протягивая ему кости. Марк не хотел его обижать, и ему было действительно грустно от того, что доктор решил уйти, но в голове крутилась только произошедшее. Он бросил кости и сделал ход.
Новый начмед, с которым он столкнулся в кабинете доктора произвел не очень благоприятное впечатление - похож был на женщину, ведущую себя по-мужски - слишком ровные черты лица, слишком мягкая улыбка, и слишком жесткий взгляд... Но даже он не смог вытеснить из головы случившееся.
Он чувствовал, все действительно было прекрасно, пока не позвонила Кларк. Карен начала одеваться, возможно, переоценила случившееся, родилось замешательство, следом недовольство, а потом и вовсе обида и раздражение. Значит, с самого начала он все понял неправильно, и ее дружелюбие и симпатия были просто вежливостью. А он по дурости решил, что это нечто гораздо большее. За что и поплатился. Своей оплеухой коммодор ясно дала понять, что случившееся ничего не значит и было ошибкой. Чертово вино! Зачем он раскопал эту бутылку? Хотел сделать приятное, но получилось все наоборот. Он потер отметину на щеке - тяжелая у Карен рука. На скуле уже появился бледный синяк.
Он слишком долго думал над своим очередным ходом, и доктор устал ждать:
- Ты рассеян, мальчик мой. Что-то случилось?
- Я просто расстроен вашим уходом. - Марк не обманывал, решение доктора было неожиданным и действительно печалило его. Но доктор видел гораздо глубже:
- Мне льстит твое отношение, и я тоже буду скучать по нашим вечерним посиделкам за нардами. Но ты не умеешь врать. Может, все-таки расскажешь, почему у тебя болит голова?
Марк потер лоб, стыдливо отгородившись ладонью от внимательного взгляда доктора. О чем он может ему рассказать? О том, что ошибся в чувствах коммодора, позволил себе лишнее, и она рассердилась настолько, что на его попытки извиниться просто послала. Да такое он бы даже Берковицу не озвучил! А кому? Возможно, Клоду. Но его здесь нет, а рассказать хочется, эмоции толкают слова и те рвутся наружу. Охота понять, что это вообще было и как теперь с ней работать дальше? А с доктором он, скорее всего, видится последний раз. И Марк решился:
- Представьте гипотетическую ситуацию, - медленно заговорил он, отсчитывая лунки по числу точек на костях и переставляя шашки. - Двое выпили немного и переспали друг с другом, хотя, не должны были этого делать. Мужчина извинился за свое поведение, за то, что воспользовался ситуацией, но женщина все равно продолжает сердиться. Как можно было бы исправить ситуацию?
- Гипотетически, - серьезно заговорил доктор, бросая кости и делая ход, - мужчине не нужно было извиняться вовсе. Достаточно было сказать, о своих чувствах и о том, что он не жалеет о случившимся. - Марк непонимающе смотрел на доктора. Тот вздохнул, пояснив: - она сердится на тебя не за то, что ты использовал ее, а за то, что ты решил, что использовал. Чувствуешь разницу? Или это действительно было насилие? - доктор сердито сузил глаза.
- Нет! - поспешил ответить Марк.
- Тогда ты уже знаешь, что делать.
Глава 11
Метель покинул станцию Лотос, продолжив путь к Зеде. После принятия спасительного обезболивающего голова перестала казаться Марку чугунной болванкой, но обилие невеселых мыслей давило на виски и распирало изнутри, создавая угрозу взрыва мозга. Если Вундермахер прав, то он просто олух, а если ошибается... тоже ничего хорошего...
Писк комма тонким сверлом вонзился в мозг. Коммодор. Требует его к себе с докладом о задании. Надо идти, но не хочется. Вернее, очень хочется ее видеть, но невозможно представить, как себя вести с ней. Из-за погруженности в себя, даже не заметил, как оказался перед ее каютой.
Кларк посторонилась, освобождая проход, и он вошел. Карен сидела в кресле спокойная и невозмутимая. Будто и не было ничего никогда, будто она действительно забыла о случившемся, будто она Елена, а не Карен. Будто все, что их вдруг связало с того самого сидения в темноте таинственно испарилось.
Он козырнул и вытянулся по стойке «смирно». Карен безразлично кивнула. Она не предложила ему сесть и не дала команду «вольно» и он остался стоять, проглотив досаду.