— Это может тебя далеко завести.
— Нет, мама, — горячо возразил он. — Просто нужно немного расслабиться. Сама же говорила…
— Я говорила о другом, Володя, — перебила она и, помедлив, спросила: — Как ты себя вообще чувствуешь?
— Хорошо. Почему ты вдруг?..
— Так… — неопределенно ответила мать, еще раз поглядев на него. И он понял, что она не поверила в его «хорошо».
~~~
Вовка Деев выписался из госпиталя и позвонил Володьке.
— Ну вот я и вышел на волю, так сказать, — сказал он в трубку, — а посему приглашаю долбануть по этому поводу.
— Куда пойдем?
— Заходи ко мне, решим… Куда-нибудь недалече от дома, а то ковылять на этих чертовых костылях трудновато.
— Приду.
Недолго размышляя, они решили отправиться в самотечную «Нарву» — и от Деева недалеко, и место знакомое… Деев долго рассматривал меню.
— Мясца охота… Давай по бифштексу по-гамбургски?
— Валяй, — согласился Володька, ощутив, как рот наполнился слюной.
— Так… По стопочке, конечно, и пивка холодного, — чмокнул губами Деев.
Жареного мяса Володька не ел с тридцать девятого года, не считая лошадиной губы, которую, проткнув штыком, поджаривал на костре под Ржевом. И Вовка Деев, наверно, тоже давно не едал такого, а потому проглотили они залитое яйцом мясо в один присест, не ощутив сытости. Деев, немного помявшись, все же решился выбросить еще пару сотен — заказал по второй порции и еще по стопке. В головы немного ударило, и Деев начал:
— Ты же знаешь, с отцом у меня еще до войны были сложные отношения, гулял он, бабник невозможный, а тут совсем распоясался — начальничек же… Ведь, считай, с дочками спал, с девчатами нашего с тобой возраста, меня не стеснялся. Короче, мне эта тыловая, прифронтовая жизнь, как передохнул и отъелся после училища, осточертела, плевать я на нее хотел, воевать же шел, а не в тылу отираться, — он задумался. — Тут и получилась история.
— Какая? — заинтересовался Володька.
— Из-за девки, конечно.
— У тебя из-за девчонки? — удивился Володька.
— Чего удивляешься? В школе, и верно, я девчатами не интересовался, но пришло, видать, время, двадцать два стукнуло. И понравилась одна. Девчонка была красивая, многие за ней ухлестывали. Вот я и сцепился с одним лейтенантом. Вначале по мордасам друг друга лупили, а потом за пистолеты схватились… Ну и влепил я ему в плечо… Трибунал, как сам понимаешь. Тогда штрафбатов еще не было, разжаловали и на передок рядовым… — он отхлебнул еще пива, нахмурился и выдохнул: — Досталось… Через три месяца за то, что в самое пекло лез, звание вернули и судимость сняли… А через полгода шлепнуло меня. Остальное знаешь.
В ресторане было шумно, дымно и душно… Большинство посетителей военные, но и штатских хватало. Около военных крутились раскрашенные девицы, которых сразу приглашали за столик, и они жадно наваливались на еду. Фронтовики, ошалевшие и оттого, что вышли из войны живыми, и оттого, что находятся в столице, — многие, возможно, впервые и проездом — пораженные непривычным ресторанным великолепием довольно-таки замызганной «Нарвы», широко пировали с подцепленными девицами. Один капитан, сидевший за соседним столиком и напоминавший Володьке кого-то, щедрым жестом бросил на стол часики и растроганным от собственной доброты голосом предложил своей спутнице:
— Выбирай любые… Дарю на память.
Около Деева и Володьки девицы не вились, оба без погон, без орденов и медалей, столик их был скромным, да и заняты они своим разговором.
— После всего, Володька, что мы хватили, гулять бы нам хоть полгодика напропалую, ан не на что, — Деев обвел взглядом веселящийся зал.
— Тебе охота учиться? — спросил вдруг Володька.
— Наверно, да, — задумчиво сказал Деев, разгоняя рукой дым от Володькиной папиросы, а потом, вздохнув, добавил: — Что мне еще остается? Чем черт не шутит, быть может, удастся сказать свое слово в архитектуре, оставлю, так сказать, след…
— А мне что-то неохота, — протянул Володька.
Деев понимающе глянул на него:
— Надо же, Володька.
— Для чего? — в глазах Володьки была тоска.
— Ну как для чего? — встрепенулся Деев. — Высшее образование, специальность…
— Только для этого? Скучно… — он выдохнул дым и смял докуренную папиросу.
— Придумал более веселое?