Гирин лишь посмеивался, слушая эти предложения, и Люци рассердился:
- Какого же рожна, простите меня за выражение, вам тогда нужно?
- Мне нужно домой, на Землю, - просто сказал Александр.
- Что вам Земля? Что вам Земля, если перед вашим взором будут открываться десятки и сотни разных миров?
- Земля - моя родина.
Люци передёрнул плечами и поморщился:
- Родина! У умного, интеллигентного человека родина там, где ему хорошо.
- Значит, я недостаточно интеллигентен.
Люци кивнул и без особого огорчения констатировал:
- Вижу, ностальгиец есть ностальгией. - Он на секунду задумался, прогнал хитренькую улыбку, скользнувшую по губам, и предложил: - Тогда вперёд, за красными журавлями?
- Тогда вперёд.
По пути к озеру они пересекли полосу мелколистного кустарника с жёлто-зелёными листьями, на ветвях которого висели гроздья сухих синеватых ягод.
- Ещё не проснулись, солнце низко, - пробормотал Люци, прикоснувшись ладонью к одной такой грозди.
Гирин не понял, что это значит, но уточнять не стал. Кустарник оборвался, и они вышли на широкую полосу мелкого прибрежного песка, имевшего необычный розоватый цвет. Люци приостановился и, словно приглашая гостя в свои личные апартаменты, сделал широкий жест в сторону озёрной глади:
- Прошу! Красиво, не правда ли?
Да, озеро было красиво - бирюзовая гладь округлой формы в обрамлении розоватого песка с разбросанными по нему крупными камнями, жёлто-зеленого кустарника и багряных, точно пылающих, деревьев. Гирин шагнул вперёд, к самой воде. В тот же миг голубое пламя ослепило и смяло его. Молния! Гирин пошатнулся. Ему вдруг почудилось, что он сидит за управлением в кабине самолёта, а самолёт с нарастающей интенсивностью заваливается в правый крен. Александр все пытался дать рули на вывод, но руки и ноги будто налились свинцом и не хотели слушаться! Он сделал последнее, отчаянное усилие, пытаясь выровнять теряющую управление машину, и окончательно потерял сознание.
11
Гирин очнулся, чувствуя разбитость, лень и странную воздушность во всем теле, точно он резко переломил самолёт на выводе из пикирования, на мгновение потерял от перегрузки сознание и теперь летел по баллистической траектории невесомости. Прямо перед Александром расстилалась озёрная гладь, над головой хмурилось серое небо и покачивались сосновые ветви. Страшно было пошевелиться! Гирину казалось - попробуешь, а тело вдруг да и не послушается, оттого и пробовать не хотелось, жутковато. Такое иногда случается после глубокого сна. Вот Александр и лежал на спине в своём удивительном состоянии земной невесомости, не совсем понимая, во сне все это происходит или наяву.
Удивительно знакомый, но в то же время и чуждый, словно неземной звук вдруг донёсся до ушей Гирина. Будто где-то далеко-далеко ударили в колокол! Этот растянутый ясный удар мягко упал на озеро и уже по водной глади докатился до его ушей. Пауза - и снова: «Олла! Олла!»
- Красные журавли! - с улыбкой прошептал Александр.
- Он бредит, - послышался сочувственный голос Люци.
- Я не брежу, - снисходительно возразил Александр. - Летят красные журавли! Где-то гроза.
Преодолев наконец свою странную сонную лень, Гирин принял сидячее положение и осмотрелся. Бирюзовое озеро в окружении багряных деревьев, розоватый песок, синее-синее стратосферное небо и хрустальное солнце. Мир иной! Стало быть, ветви сосен над головой на фоне серого неба - это сон. Но где же Люци? И в конце концов, что произошло? Гирин отлично помнил, как сверкнула, ударила молния, едва он ступил на песок. Молния с ясного неба? Не иначе как наказание божие! Удар молнии испепелил, как это и полагается, дьявола-искусителя, а заодно досталось и Александру. Не води дружбу с падшими ангелами!
Гирин засмеялся и, опершись рукой о песок, легко вскочил на ноги. Люци нигде не было видно, хотя влажноватый песок в тени кустарника ещё хранил его следы. Самый кустарник теперь украшали пышные гроздья голубых цветов, наверное, распустились те самые сухие кисти, которые Александр поначалу принял за ягоды. Гирин ухватился за основание одной грозди, намереваясь сорвать её. Гроздь вдруг ощетинилась, взъерошились венчики её мелких цветов, и громко пискнула: «Пу-йи-и!» Александр испуганно, точно от раскалённого железа, отдёрнул руку и наказал себе впредь быть поосмотрительнее. Ещё раз оглядевшись, он крикнул в сторону озера: