— Слушаю, — коротко бросил Лунц.
Экран вызова осветился, и на нем появилось обеспокоенное лицо вахтенного начальника.
— Неполадки в аккумуляторной, — негромко доложил тот, — по-моему, дело серьезное.
— Сейчас буду.
Экран вызова погас, а Лунц поднялся с дивана и принялся размеренно, на первый взгляд неторопливо приводить себя в порядок. Застегивая «молнию» легкого костюма-скафандра, он на секунду задержал взгляд на своей встревоженной физиономии, отражавшейся в зеркале, усмехнулся и тут же вздохнул. Не до смеха! Аккумуляторная — самый каверзный отсек лайнера. Там хранятся запасы гипервещества, служащего топливом для ходового двигателя. Запасы энергии в гипервеществе колоссальны, именно это обстоятельство позволяет лайнеру, презрев поля тяготения, почти напрямую пересекать пространство. Однако, если гипервещество вдруг начнет распадаться, превращаясь в обычные частицы, главным образом в нуклоны, то выделится энергия, достаточная, чтобы вскипятить Аральское море. Это будет не только катастрофа, а космическое бедствие. Хуже всего, что прецеденты такого рода уже случались, стоит вспомнить судьбу танкера «Сибирь». Конечно, гипервещество изучено вдоль и поперек и взято под контроль, надежность которого не вызывает сомнения, однако же недаром его запрещают хранить на Земле. Все вещества, заряженные энергией, капризны. Даже обыкновеннейший невинный тротил иногда взрывается без видимых причин, превращая в руины гигантские химические заводы, а по сравнению с этой овечкой гипервещество — лютый тигр.
В ходовой рубке Лунца встретил вахтенный начальник.
— Я вызвал и главного инженера, — словно извиняясь, доложил он.
Лунц одобрительно кивнул и прошел к головному щиту аккумуляторной, за которым колдовал оператор. Он не сразу понял тревогу вахтенного и даже мысленно выругал его за ненужную панику — уровень радиации в аккумуляторной несколько превышал норму, но до опасного предела было еще далеко. И вдруг слегка змеившаяся линия развертки, отмечавшая уровень радиации, вздыбилась крутым горбом и полезла вверх. Замигали сигнальные лампы, забегали стрелки приборов — это сработала автоматика, приводя в действие систему гашения радиации.
— Я подключил на гашение все резервы, — сказал за спиной Лунца вахтенный начальник. — Все, какие только возможно.
Командир рассеянно кивнул — это разумелось само собой.
— Объявите тревогу, — не оборачиваясь, сказал он. — Экипажу и пассажирам занять стартовые места.
— Выполняю.
Главный инженер вошел в ходовую рубку вместе с гудками сирен.
— Что случилось? — удивленно спросил он, тараща свои маленькие заспанные глазки.
— Займись аккумуляторной, — бросил ему через плечо Лунц, зная, что старый Вилли поймет его с полуслова.
— Ясно.
Прошло несколько томительных секунд, кривая развертки нехотя опала и, извиваясь, точно раненая змея, с трудом успокоилась. Оператор вздохнул и покосился на командира.
— Флюктуации, — устало пояснил он. — Это уже третий пик.
Лунц хорошо понимал его состояние — ведь на «Сибири» все началось именно с флюктуации. Стоило сейчас не справиться системе гашения, как… Впрочем, никто не знает, что произошло бы. Может быть, все ограничилось бы радиационной тревогой, включением резервных систем гашения, а может быть, паразитная реакция стала бы развиваться дальше. Думать об этом не хотелось, а самое главное — это было совершенно бесполезно.
— Тревога объявлена, экипаж и пассажиры на местах, — доложил вахтенный.
— Приготовьте пассажирский отсек к катапультированию, — проговорил Лунц, по-прежнему не отрывая глаз от осциллографа. Он скорее почувствовал, чем увидел, что вахтенный начальник замялся и повернул голову. «Может быть, не торопиться? Может быть, подождать?» — говорил просительный взгляд молодого человека. Отвернувшись к приборам, Лунц спросил суховато и негромко:
— Вы меня поняли?
— Понял, выполняю, — после небольшой паузы ответил вахтенный.
Командир постоял еще немного у щита, шевеля пальцами рук, сцепленных за спиной, потом сказал:
— Информацию аккумуляторной — мне на пульт.
Он неторопливо прошел по рубке, занял командирское место, надел рабочий шлем.
— Вахту принимаю.
— Вахту сдаю, — ответил вахтенный начальник. — Пассажирский отсек к катапультированию готов.
Лунц пробежал глазами по приборам и вызвал главного инженера.
— Вилли, а как индекс безопасности?
— Неопределенный. Флюктуации хаотичны, закономерности почти не прослеживаются. И… — главный на секунду замялся, — и к тому же полная аналогия с процессами на «Сибири», до деталей.
Лунц ясно понял, что дальше тянуть неразумно, но ждал, зная изворотливый характер своего главного: может, он отыщет какую-нибудь зацепку и предложит все-таки выход? Но старый Вилли молчал.
— Информацию об аккумуляторной — в термоконтейнере за борт! — хмуро приказал Лунц.
— Я уже отправил, — вздохнул главный инженер.
Может быть, этот контейнер поможет ученым в конце концов разобраться в фокусах гипервещества. Лунц секунду помолчал и особенно четко проговорил:
— Экипажу перейти в пассажирский отсек. Исполнение немедленно!
На контрольном пульте командира по одной и целыми сериями начали гаснуть лампы, сигнализируя о том, что члены экипажа оставляют свои рабочие места. Вот погасла лампа главного инженера, и Лунц чуть обернулся, зная, что сейчас услышит его голос.
— Дмитрий Сергеевич, — как по заказу послышался за спиной просительный басок, — может, оставишь меня? Веселее будет.
Лунц скосил глаза и увидел толстые щеки, вспотевший лоб и виноватые глаза своего старого товарища.
— Не задерживай, Вилли, — невыразительно сказал Лунц, — время дорого. До встречи.
— До встречи, — сердито проворчал главный инженер.
«Обиделся», — мимоходом подумал Лунц, отворачиваясь к приборам.
— Экипаж в пассажирском отсеке, — через десяток секунд доложил вахтенный начальник.
— Следуйте в отсек и вы. Благодарю за службу, — коротко ответил Лунц.
Лампочка вахтенного продолжала гореть.
— Разрешите остаться с вами, — прозвучал голос.
— Не разрешаю, — отрезал Лунц.
Последняя контрольная лампа наконец погасла. Лунц передохнул и запросил:
— Пассажирский отсек, доложите о готовности!
— Пассажиры и экипаж на местах. Отсутствует командир. Отсек загерметизирован, жизненные запасы в полном комплекте, маяки включены, к катапультированию готовы, — на одном дыхании проговорил уставную формулировку дежурный по отсеку.
— Катапультируйтесь, — разрешил Лунц.
— Есть катапультироваться!
В ту же секунду Лунц скорее почувствовал, чем услышал, легкий треск — это были отстрелены узлы крепления пассажирского отсека к ходовой части корабля. Теперь отсек свободно лежал на направляющих, как на салазках, Послышалось мягкое нарастающее гудение, и легкая перегрузка придавила Лунца к спинке сиденья: под действием вихревого поля отсек скользнул по направляющим и уплыл в просторы космоса. Лунц развернул корму лайнера. Зазвенел двигатель, и ходовая часть с командиром на борту понеслась прочь от пассажирского отсека.
— Катапультирование прошло нормально, — доложил дежурный по отсеку. — Связь с базой установлена, координаты сообщены.
Конец фразы потонул в тресках помех — ионное облако, вырвавшееся из двигателя, заэкранировало лайнер. Но связь была уже не нужна. Лунц вялым движением вытер платком лицо и сказал вслух, будто удивляясь:
— Дело сделано, можно начинать бояться.
И в этот момент началась очередная, четвертая флюктуация. Зеленая змея развертки сначала вспухла по всей ширине экрана, а потом вздыбилась передним фронтом, выбросив вперед острый пик, который уперся в край экрана, на стенах рубки вспыхнули пронзительно красные надписи «Радиационная тревога!». У Лунца кольнуло сердце, а развертка не опадала, она все пучилась и пучилась вверх, и все большая ее часть выходила за обрез экрана. «А отсек я все-таки успел катапультировать!» — с неожиданным приливом гордости подумал Лунц, между тем как каждая мышца, каждая клеточка его тела напряглась до боли в ожидании ослепительной вспышки небытия.