Мне хотелось увидеть, то тело что мне дала иллюзия. Я была уродом, по меркам демоном, была прекрасна, по меркам людей, и совершенна обычна, по меркам двуликих. Что-то балансирующее на грани.
Старалась держаться холодно и грубо со всеми, старалась быть жестокой, как того требовали, но чертово человеческое начало всегда брало вверх, я помню как меня наказали тремя удами плетью за то, что я притащила домой котенка.
Бабушка ненавидела меня, я всегда это понимала. Но чертовы законы не позволяли меня убить.
Я скинула рубаху себя, осматривая стройное тело, наверное, именно такой меня хотели видеть, красивой, высокой, заменить волосы на черные и все — мать бы гордилась, а ну, да и главное — в глазах должен сиять огонь безумия, как это было у брата, бабушки, отчима.
Я провела рукой от шеи вниз к упругой груди, скользнула по плоскому животу, ровным бедрам, длинным худым ногам… Драк создал идеал, и мы оба знали, кого именно он взял за основу.
Его все еще не отпустило…
Неожиданно дверь дрогнула от удара, затем замельтешила ручка. Кто-то пытался открыть дверь, я же бегом и в панике натягивала и застегивала рубашку, а затем быстро отшвырнула в сторону стул и юркнула под одеяло, подтягивая одеяло под подбородок.
— Что за?.. — рыкнул Драк, осматривая разломанный стул, ну бывает — не рассчитала силу, — что случилось? — с хода спросил он, присаживаясь на кровать, кидая на него сверток. Видимо с одеждой, новой одеждой — украл или купил: большой вопрос.
— Ты почему ушел? — раздраженно выдергивая из под него одеяло спросила я, — почему ушел, не предупредив меня? Так лучше? — ответила на его немой вопрос.
— Я не хотел будить — нас ждут дни пути до Юга, я выдержу. Ты вряд ли без отдыха.
— Спасибо, что еще раз напомнил, что я не такая как ты, — злостно вернула ему, откидываясь назад, складывая руки на груди, — что нашел?
— Начнем с того, что я не бросал тебя, я ушел, попросил вынести ванну, проследил за тем как ее вынесли и ушел… — я собиралась возмутиться, не глядя на его спокойный тон, — А дверь не закрыл, потому что вдруг ты проснешься и тебе надо выйти, а дверь я то закрою с наружи. Но ты видимо уже нашла другое применение ключу, — и с улыбкой посмотрел на разломанный стул.
Ну видимо я нашла ответ на вопрос как парень оказался тут, соблазнился на отсутствие Драка в комнате и в таверне вообще.
С минуту молчания я все же спросила, поскольку от него никаких указаний не был:
— Мне спуститься вниз, — я не горела желание это делать, совсем, но помнила — ради чего столько уже сделала.
— Да, — коротко кинул он, — как все узнаешь, поднимаешься, возьмешь свой сверток, — он указал на меньший по объемам сверток, — и мы вместе выйдем, договорились?
Я мрачно кивнула, вставая с постели.
— Мне это натягивать? — спросила я, двумя пальцами подбирая валявшуюся на полу юбку, рядом с которой валялись мои чулки, и две рубахи.
— Пока — да, — согласился он, — клинки не бери, спрячь, уберем заслон после того как выйдем, так что ты еще вернешься в комнату.
Я еще раз молчаливо кивнула на его слова, и рукой указала на дверь, намекая, что мне следует переодеться, а он тут лишний, совсем лишний.
— Я буду ждать внизу, — понял Драк, поднимаясь с кровати, — ешь медленно, я доем и поднимусь на вверх, сделаю некие пометки, и проверю, ничего ли мы ничего не оставили.
Дав последние указания, Драк хлопнул дверью, и я не решалась сдвинуться с места, пока не убедилась, что его шаги утонули в шуме на лестнице.
Странно, но в такое время город еще спал, накрытый тяжелым одеялом тумана. Не думаю, что сейчас слишком рано, но, наверное, город только просыпается. Это нормально для портового городка, жизнь тут начинает бурлить ближе к десяти утра.
Настенные часы, да и вообще любые, часы я тут не нашла, а выпотрашивать сумку брата ради его карманных, я не рискнула. Какая разница сколько сейчас времени? Я была уверенна рынок и таверны тут круглосуточное удовольствие.
Натягивая сначала чулки, я подумала и вытащила из ремешков ножны с клинками, пряча их на одной из полок шкафа, за старым одеялом, которое вряд ли кто-то еще рискнет трогать.
Закончив с чулками, я расправилась с нижней рубахой, которую туго затянула на все нити, пряча грудь, юбка по талию и только затем верхняя, которая рубаха, которую я перевязала массивным, черным поясам. Натягивать сапоги мне совершенно не хотелось, но выбора не было, если спущусь босиком — меня не поймут, поэтому я надевала сапоги. При этом ругаясь как сапожник из тролльей норы.