— Не соизволите ли объяснить Драконт Лотсерп, что за спектакль был внизу, и почему именно семейная пара? — шипела я, стягивая с себя ненавистную обувь, она была совершенно неудобна, но видимо тут была в моде такая грубая необработанная кожа.
— М? — Драк удивленно посмотрел на меня, и снова захохотал, — тебе надо было в ведьмы идти, а не в Орден Огненных.
В него полетел сапог.
— Оставьте детский юмор при себе, — снова раздраженно шептала я, стягивая второй сапог, едва не валясь с ног, потому, что стягивать их было трудно, но я не за что не сяду на одну кровать с Драконтом, — и сегодня Вы спите на полу!
Драк закатил глаза.
— Не фамильярничай, мы-то знаем, что тебе хочется общаться со мной нормально. Это все из-за отчима. Или маменьки? Думаю, что отчим промыл мозги. Так ведь, Ветра Лотсерп? — было добавлено с насмешкой и злостью в голосе, словно напоминая: кто и что он здесь, и чего стою я.
— То, что Вы, мой брат, не дает вам повода обращаться со мной как с вещью, — я кинула в него вторым сапогом, и снова промазала, а он перестал улыбаться.
— Ви, я никогда не обращался с тобой как с вещью…
— Я не Ви! Так трудно запомнить?! Я Ветра! Ветра?! Понимаете? — я злостно, обрывала на себе все украшения, но, к моему сожалению, они были иллюзионными, поэтому сыпались и возвращались на место, поскольку там было их место, там они были созданы.
— Нет, ты для мен Ви, я для тебя Дар, мы брат и сестра и я, не собираюсь обращаться к тебе на Вы, — сердито произнес Драк, — И не мучай иллюзию, она ни в чем не виновата, — слабая усмешка проскользнула на его губах, и я возненавидела его сильнее.
— Драконт…
— Не называй меня так. У меня мурашки по коже. Какое ужасное имя мне дала матушка! — воскликнул он, поднимая руки вверх, — за что? За что Всевышний?
Раньше я улыбалась, даже смеялась, за что получала по рукам от отчима. Потому что столом смеяться нельзя, и при людях тоже. Но сейчас… у меня ничего не дрогнуло даже внутри, не то что внешне.
— Ви… — он посмотрел на меня, словно не веря, что я даже не улыбнулась, — Ви, ну…
— Будьте добры Драконт, снимите иллюзию, устаете и Вы и я ее деражать, — почему-то шепотом попросила я.
Он крепко сжал зубы, и мышцы на ее и лице напряглись, он медленно выдохнул и я — будь проклята! — заметила, как пар поднялся вверх. Казалось еще секунда, и он не сдержится, и вся таверна полыхнет огнем.
Я почувствовала, как нагрелся вокруг меня воздух, а затем резко все напряжение спало, и меня обдало холодком, словно внезапно в комнату пробрался ветерок и пролетев мимо, исчез в одной из прогнивших половиц.
Пространство вокруг брата дрогнуло, и на месте светловолосого северянина «Родиона», уже лежал мой брат Драконт, со своей неизменной длинной черной шевелюрой, за которую я его таскала даже в детстве. Мне всегда казалось, что он натирает волосы матушкиной лесной пудрой для волос из голубики, потому, что они отдавали темно-синим, и буквально блестели.
Матушка объясняла — это его кровь так играет.
Кровь играла и с его черными раскосыми глазами, которые ему достались от его отца, и мне теперь казалось, что во дворе не шутили, когда говорили «что морда-то у него квадратная», она действительно у него была внушительная, но почему-то не была массивной и грубой, а какой-то совершенной.
Это все были дары крови, первородной и жестокой по отношению к силе и энергии.
— Там зеркало, — лениво сообщил крайне недовольный Драк, указывая на место за шкафом.
Я подняла края юбки, потому, что теперь ростом я стала ниже, чем иллюзия, и платье, к сожалению не иллюзионное, стало велико в росте, особенно после того, как я сняла сапоги.
Я не была первородной, не была совершенной, все, что выдавало во мне Огненную, это некое сходство с братом в цвете волос, но у меня они были, словно давно скошенная трава, липли к одежде, пушились, и не сияли синим, совсем не сияли. Светлые голубые глаза, как издевательство над родом, смотрели на меня с отражения.
Спасибо — будь проклят — отец, за такой дар!
Низкий рост, — по отношению к моей расе, — что уже не свойственно демонам и круглая, без остро очерченных скул, как любят девушки-демонессы, мордочка. Я была посмешищем при дворе, только из-за того, что моя мать решила поиграть с человеческим мужчиной и родилось такое безобразие как я — поскольку я Огненная меня не имели права убивать, только и всего. Они были уверенны, что я сделаю это сама, как только пойму, какой я позор.
Но я не решилась. Слабачка.
— Не кривись, — попросил Драк, — ты прекрасна, научись уже любить себя, и не слушай никого — ты моя сестра, а дальше и никого волновать не должно.