— Даже допуская, что он способен на убийство?
— Я не думал об этом. И сейчас не думаю. Знаете, мне много чего в жизни довелось видеть, но я никогда не встречал такого бойца, как Габриэль. Для него каждый день был борьбой, и я ни разу не видел его побежденным.
Алекс задумалась. Все это было очень похоже на правду, но она сомневалась, что Липаски верит, будто Габриэль Дэвис чист как стеклышко.
— Вы не удивились, узнав; что Дэвис живет в "Элизиуме".
Липаски пожал плечами, не вынимая рук из карманов.
— Он звонит мне. Звонит каждый день, как уехал из Чикаго.
Алекс застыла в изумлении. Липаски мерил шагами комнату, бросая на нее быстрые взгляды, как бы ожидая, пока она переварит это известие. Ничего угрожающего, чистое любопытство. Она сжала кулаки и почувствовала, как длинные ногти больно врезаются в ладони.
— Вы шутите.
— Ничего подобного. Он звонит каждое утро, примерно в семь тридцать. Либо я разговариваю с ним, либо он оставляет мне сообщение на автоответчике; для него это не имеет большого значения. Он рассказывает, где находится, о чем думает, чем занимается. Кстати, я сразу понял, что вы мне солгали. Сегодня утром он не говорил, что посылает вас просить у меня помощи. Он может сам обратиться ко мне. Вас совершенно незачем было посылать. Достаточно одной его фразы, и я вылетел бы ближайшим рейсом.
Алекс прокашлялась и поерзала на холодном неудобном стуле.
— Не поняла. О чем он вам рассказывал?
— Рассказал про женщину в фургоне. Рассказал, что сначала подумал на некую Александру Хоббс, которая ходит за ним по пятам и, вероятно, намерена его убить. Вот примерно так.
— Бред собачий! — взорвалась Алекс. Липаски кинул в ее сторону еще один удовлетворенный взгляд. Алекс встала, с грохотом отодвинув стул. — Он в это не верит. Не может верить! Зачем, спрашивается, я бы приезжала сюда, если намеревалась его убить?
— Хороший вопрос, — кивнул Липаски. — У меня есть хороший ответ.
Он прислонился к стене и скрестил руки на груди.
— Либо пистолет спрятан в вашей чудесной большой сумке, Алекс, либо ваша пуля меня ждет дома. Что правильно?
Алекс охватил нервный смех, скорее напоминающий судороги. Она зажала руками рот, но судороги не прекращались. Согнувшись в три погибели и едва не касаясь лицом липкого стола, она со страхом ждала, что ее сейчас вырвет.
Липаски никак не отреагировал на этот приступ. Вероятно, ему не раз приходилось видеть здесь убийц, заливающихся нервным смехом или слезами. Комната для этого и предназначена. Смех прекратился столь же внезапно, как и начался. Алекс наконец смогла отнять руки от губ. Проведя дрожащими пальцами по щеке, она почувствовала влагу и не поняла, пот это или слезы. Скорее пот: откинувшись на спинку стула, она ощутила, как блузка прилипла к спине.
— Липаски, он не прав, — тяжело вздохнула Алекс. — Я не желаю вам зла. Я чувствую, если вы не сможете помочь, мне придется приползти к его двери, как побитой собаке. Самое неприятное — я даже не понимаю, за что. Прошу вас, Липаски, помогите мне. Мне страшно.
Все это прозвучало не очень убедительно, и противный холодный страх снова начал подниматься откуда-то из желудка к самому горлу. Липаски отошел от стены и снова сел напротив. Подавшись вперед, он принялся изучать ее спокойными серыми глазами.
— Да, я это понял. Вы привыкли быть каменной стеной. Удивительно, что вы так расклеились. — Он подпер рукой подбородок. — Но что вы хотите от меня? Я — в Чикаго. Сегодня вы уже будете сидеть в самолете. Хотите, чтобы я посоветовал вам держаться подальше от Габриэля Дэвиса, и тогда все будет в порядке? Слишком поздно.
— Надо ли мне его бояться?
Липаски выдержал долгую паузу, по-прежнему изучающе глядя на нее, сквозь нее.
— Честно сказать, не знаю. Он становится странным, когда говорит про вас. Должен признаться, я не верю, что он считает вас способной причинить ему вред. Но если вы каким-то образом — вольно или невольно — сделаете попытку разубедить его в этом, то да, в таком случае вам следует его бояться. Того, что выпало на его долю за последние четыре года, хватит любому, чтобы оказаться за гранью. А он уже там.
Уже там, на страницах своего дневника, доступного для всеобщего обозрения. Она прикрыла глаза, вспоминая, как он повторял ее движения и следил за ней холодным взглядом. Были и моменты, когда он оказывался по ту сторону, болтаясь на раскачивающейся веревке, как когда-то она.
— Он рассказывал вам что-нибудь про убитую женщину, которую выбросили из фургона? — бесцветным голосом спросила Алекс. Липаски отрицательно покачал головой. — Мне сообщили, кто она. Дайана Гарднер. Из Чикаго.
Липаски собрался что-то сказать, но передумал.
— Это имеет какое-то значение, правда? — продолжила Алекс. — Все стягивается в одну точку, к делу Броварда. Она с ним каким-то образом связана.
— Она была матерью Джейсона Гарднера.
Алекс вспомнила фотографии двух улыбающихся мальчишек. Лучшие друзья.
— Джейсон Гарднер, Чарли Кассетти. Барнс Бровард убил их обоих.
— Да, — кивнул Липаски. — Но Дайана Гарднер никак не связана с Габриэлем. Не уверен, что она даже разговаривала с ним.
— Может, она спала с ним? — брякнула наугад Алекс.
— Нет, — скривился Липаски. Ответ прозвучал слишком уверенно.
— О-о, — протянула Алекс и мастерски подхватила тему. — Мне показалось, что он бисексуал. Может, Дайана Гарднер могла его заинтересовать.
Она попала в цель. Запахло кровью. Липаски отвернулся.
— Маловероятно, — бросил он. Алекс выжидала, постукивая ногтями по столу. — Она была не в его вкусе.
— А вы в его вкусе, детектив?
— Заткнитесь, — бросил Липаски, развернулся и схватил ее за локоть. Взгляд его серо-стальных глаз, казалось, мог пронзить ее насквозь. — Вы даже не представляете, что вы затеяли! Вы погубите и его, и себя!
— Дайана Гарднер погибла, а вам всё равно. Гарри Вердан погиб. Мой лучший друг погиб. С Гарри Верданом у Дэвиса тоже были сексуальные отношения? Может, кто-то решил казнить его любовников?
Липаски до боли стиснул ее руки так, но она не пыталась освободиться, а он не собирался её отпускать. Он клокотал от ярости, и все же она не боялась его.
Он был совсем не похож на Габриэля Дэвиса.
— Вы ничего не понимаете, — прошипел он и оттолкнул ее от себя. — Если вы в это верите, чего вам бояться? Вы тоже спите с ним?
Она молча растирала затекшие запястья. Липаски три раза обежал вокруг стола и сел.
— Габриэль Дэвис никогда не имел половых связей с Дайаной Гарднер.
— И с Гарри Верданом?
— И с Гарри Верданом.
— И с вами?
— И со мной, — отрезал Липаски. — Вы пошли не по тому пути. Если кто-то и преследует его, они сосредоточены на чем-то воображаемом, а не на реальном.
Алекс перестала барабанить по столу.
— В таком случае я действительно в опасности.
Липаски не ответил. Она тоже села и прислонилась к холодному металлу стула. Детектив сидел с отсутствующим, блуждающим взглядом.
— Рашель, — вдруг произнес он, вставая.
Алекс встала за ним следом.
— Рашель Дэвис? Его бывшая жена? Вы знаете, где она?
Вопрос не удивил его, а скорее разозлил.
— Он рассказал вам о Рашели?
— И о Джереми. Мне кажется, он боится даже узнать, все ли с ними в порядке. Он считает, что это может привести к их гибели. Вы знаете, где они?
— Да, — начал Липаски, но оборвал себя. Было видно, как он лихорадочно соображает. — Я поставил себе задачу знать об этом. Но Габриэль не знает, где они живут. И сомневаюсь, что он хочет это знать. Рашель…
— Что?
Липаски даже не посмотрел в ее сторону.
— Он звонит мне каждый день. Рассказывает, где он, что делает, о чем думает. Он больше ни с кем не разговаривает. — Липаски потер ладонью лицо. — Он получал письма. В течение нескольких лет. Сначала они приходили на мой адрес, для передачи ему. Потом их стали отправлять ему лично, где бы он ни находился.