Выбрать главу

— Выходите, — заявила та. Глаза ее были черными и огромными от боли. — Я больше не желаю вас видеть. Никогда.

Алекс выскользнула из машины, прихватив свою тяжелую сумку. Захлопнула дверцу, наклонилась к открытому окну и проговорила, глядя на окаменевший профиль Сюзен Истфилд:

— Простите меня.

Сюзен молча завела мотор, подала машину назад и выехала со стоянки. Чувствуя слабость в ногах, Алекс прислонилась к стене. Щека снова начала кровоточить. Она промокнула ее платком.

На платке, помимо красной полосы, остались влажные пятна.

Безумие всего происходящего накатило новой волной. Пошатываясь, она добрела до ближайшего закоулка и опустилась на колени. Желудочные спазмы слились с рыданиями. Рыдала она не из-за себя, а из-за смертельной, злой тоски в черных глазах Сюзен Истфилд.

Виновата, думала она. Виновата по определению.

Что она сделала с Энтони?

Глава 32

Дэвис

Из личных дневников Габриэля Дэвиса, найденных в его жилище.

Неопубликовано.

13 октября 1993

Дети такие небрежные по отношению к дорогим вещам. Розовая беретка, фиолетовые цветы; я кручу ее в руках, острые пластиковые края режут пальцы. Застрявшая прядка светлых волос. Прекрасные прямые волосы. Она очень любила плавать; маленькое тельце, преодолевающее силы гравитации, она плавала словно летала.

Очки выпали из ее кармана и зарылись в песок. Я нашел их позже. Мать ее была увядшей, измученной, бедно одетой. У нее были равнодушные глаза, даже когда она видела, что я слежу за ней.

Барнс, помоги мне. Прошу, помоги. Я не готов воспринимать это, не готов думать об этом. Ты слишком торопишься. Дай мне передохнуть.

Немного передохнуть.

Я не уверен, что розовая беретка принадлежит той, что в очках, или… о нет, нет, я не буду об этом думать. Не буду. Отстань, Барнс. Я уже разбил все зеркала, и у тебя нет способа прогрызть себе путь в мою голову.

Сегодня утром я звонил Энтони и рассказал, что ходил на детскую площадку. Я не сказал ему про беретку, про очки и про бедно одетую женщину. Это — тайна, которая принадлежит только мне. Только ты знаешь и понимаешь меня.

Журналистка хочет, чтобы я ей доверился. На этот раз я соглашусь. Я стану добровольным помощником в собственном уничтожении. Как Барнс под конец стал добровольной жертвой, а я — его палачом.

Думаю, она не подозревает, что я сам ее выбрал. До самого конца она будет думать, что это ее замысел.

Я люблю ее за ее жадность.

Глава 33

Алекс пила апельсиновый сок в баре отеля и подсчитывала, сколько стрел направлено в ее сторону. Габриэль Дэвис — главная. Таинственная Марджори Кассетти. Сюзен Истфилд. Впрочем, последняя, судя по всему, больше не желает ее смерти. Марковски, разыскивающий ее после гибели Роба Рэнджела и, не исключено, Ролли Истфилда.

Четыре тысячи долларов с мелочью заметно отяжеляли сумку, но это не та сумма, при помощи которой можно сражаться с правосудием.

Конечно, всегда остается возможность залезть на крышу и с воплем "я на вершине мира" открыть беспорядочную стрельбу в полицейских, когда они появятся.

Финал этого сценария предполагает падение изрешеченного пулями тела с двадцатого этажа и потому выглядит не особенно привлекательным.

В универмаге "Гудвилл" она приобрела себе большие солнцезащитные очки, бесформенный плащ. Теперь она сидела в укромном уголке бара, следя за появляющимися в холле людьми. Дэвис пока не появлялся. И что более важно, Энтони — тоже. Она звонила в номер, никто не ответил.

Перед глазами возник образ Сюзен Истфилд — усталые, полные злости глаза, тонкие руки. Алекс вздрогнула и припала к стакану с соком. Кисло-сладкий и слишком густой. Нужен глоток водки.

Завтра она пойдет делать анализы.

Но ведь придется оставлять свой адрес. Хватит ли на это мужества, теперь-то?

А что, если результат окажется положительным? Может, лучше не знать? Энтони…

О Боже.

Она допила сок и отставила стакан в сторону. Официант быстренько подхватил его и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Она просмотрела меню. Несмотря на то что ленч остался на тротуаре около магазина, есть не хотелось. Не было аппетита.

— Принесите воды. — Официант ушел, оставив ее в спасительном полумраке.

В этот момент в холл быстрой, энергичной походкой вошел высокий мужчина с развевающейся на ходу длинной, до плеч, седой шевелюрой. Алекс почувствовала, как все внутри сжалось, и даже не заметила вернувшегося официанта со стаканом воды.

Дэвиса в поле зрения не было. Она бросила пятидолларовую бумажку на стол и поспешила за ним. Теннисные туфли издавали неравномерный — раненая нога жутко болела — скрип по мраморному полу. Тем не менее она успела дохромать раньше, чем открылись дверцы лифта, и прикоснулась рукой к его плечу.

— Где тебя черти носили? — рыкнул он, не успев обернуться. При виде ее лица глаза Энтони вспыхнули лишь на долю секунды и снова погасли в полном равнодушии.

— Искала приключений.

— Я же сказал тебе никуда не выходить!

— Да, я знаю. — Она молча смотрела на него. Лифт, мелодично позвякивая, распахнул дверцы. Он скривился.

— Хорошо, только не разводи сантименты, Хоббс. — Они вошли в лифт, дверцы с шипением закрылись. Пол дрогнул.

Они остались одни.

Доли секунды Алекс хватило, чтобы кинуться ему на грудь. И еще одной — чтобы очутиться в его крепких объятиях. От него пахло потом и почти выветрившимся одеколоном. Она жадно впитывала в себя его запахи, счастливая тем, что снова оказалась с ним рядом, хотя бы на время поездки в лифте.

— У тебя все нормально? — прозвучал над ухом его голос. Его губы коснулись ее волос.

— Да. — Не знаю, подумала Алекс, но не могла заставить себя говорить об этом в лифте, с Энтони, в этот момент. — Вот только нога… Ничего серьезного, но перевязка не помешала бы.

— Кулёма. — От этого детского слова защипало в глазах, и она, крепко зажмурившись, чтобы сдержать слезы, лишь еще крепче обняла его.

Лифт неспешно поднимался.

Они молчали, разговаривая крепко сплетенными пальцами. Звякнул звонок, и лифт сказал свое последнее слово.

Они отстранились друг от друга, но не смогли разомкнуть сплетенные пальцы. Липаски прокашлялся и полез в карман за магнитной карточкой. Холл был весь в бархате, мрачен и пуст.

— Тони, я должна сказать тебе…

— Погоди. — Подойдя к номеру, он воткнул в щель карточку. Замок щелкнул.

— Но это важно. Я обнаружила…

И запнулась, увидев, что дверь открывается сама по себе. В проеме появился Габриэль Дэвис; лицо смутно белело в полумраке номера. Его глаза медленно привыкали к свету, как у совы, внезапно оказавшейся на солнце.

В руке он держал детские очки. Поняв, куда смотрит Алекс, он быстро убрал их в карман плаща и сделал шаг в сторону, пропуская их.

Липаски обернулся, но она покачала головой и одними губами произнесла — "потом". Руку ее он выпустил сразу, как увидел Габриэля. Теперь же он вообще отвернулся и направился вслед за Дэвисом в комнату, освещенную единственной настольной лампой. Под лампой лежал портативный компьютер Липаски, подозрительно молчаливый.

Алекс поняла, что Дэвис рассматривал фотографии дела Броварда, а очки держал в руках для забавы. Апельсиновый сок угрожающе забурлил в желудке, и она поспешила присесть на самый дальний край кровати, в то время как Липаски с Дэвисом подошли к столу.

— Ну, что у тебя? — спросил Липаски.

Дэвис взял со стола листок бумаги и произнес вслух:

— Норт Кларенс, 212. Это последний ее адрес, который мне удалось найти, но там ее уже нет. Вероятно, больше информации можно получить в отделе кадров телефонной компании, если она с ними связана. Фургон не был записан на ее имя. На сегодняшний день в розыске числится десяток угнанных фургонов, которые подходят под наше описание.