У входа меня встретила вожатая.
- О, Гиссарико, я так рада, что ты откликнулась на мою просьбу. Сейчас я внесу тебя в список выступающих. Та-ак... Твой номер третий. Какой стих читать будешь?
- Ярослава Сергеевна, мне бы хотелось прочесть стих одного малоизвестного поэта на двух языках – на русском и японском.
- Что ж, это ещё лучше! Ты прекрасно придумала! А как фамилия этого поэта?
Я смутилась, ведь даже не знала, кто этот загадочный персонаж моих снов, и придумала ему имя на ходу, в надежде, что вожатая всё равно не знает японского языка:
- Манэки-нэко.
/Дословно – «Манящий кот» – распространённая в Японии скульптура кошки с поднятой лапой, считается, что привлекает счастье, удачу и благосостояние/
- Ой, скажи медленно по буквам, пожалуйста, я запишу. Тебе нужно что-нибудь для выступления?
- Нет, но я бы хотела попросить кое-что для рисования – альбом, карандаши, краски. И ещё, если вы не найдёте мой чемодан, мне понадобится кое-какая одежда и вещи.
- Гиссарико, не волнуйся, это даже не обсуждается. Завтра тебе привезут всё что нужно. Что касается вещей, давай подумаем после конкурса, сейчас мне нужно решить несколько организационных вопросов. Итак, выступать ты будешь после Ады Новиковой, а первым на сцену выйдет Максим Добров.
Я уселась за кулисами в ожидании своего номера. Вскоре послышались аплодисменты, на сцену вышел парень и принялся читать стихи. Наверное, Пушкина. Как хорошо, что я отказалась от идеи их учить, иначе было бы два похожих номера. За кулисами остались я с Адой и ещё несколько выступающих, которых я не знала. Хорошо, что нам не пришлось остаться с библиотекаршей наедине. Крайне неприятная личность. К счастью, она готовилась к своему выходу и не обращала на меня никакого внимания. Ада переоделась в старинное платье, которое, надо сказать, на ней прекрасно смотрелось, и как только объявили номер, вышла на сцену с зажжённой свечой, той самой, из библиотеки. Надеюсь, она не начнёт просить зрителей в зале подать ей свечу или задавать странные вопросы?
Но Ада обвела собравшихся внимательным взглядом и, выждав паузу, пока стихнет шёпот, громко произнесла:
- Борис Пастернак. “Зимняя ночь”.
Затем сделала несколько шагов по сцене и тихо начала, глядя на свечу:
- Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Ада сделала вид, что глядит в окно, не выпуская из рук свечу.
- Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
На этой строфе она скинула туфли и проникновенно продолжила, обводя свечой зал:
- И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Вдруг она одним ловким движением скинула с себя длинное старое платье, под которым оказалось ослепительно белая, сверкающая переливами блёсток, короткая туника. Но самое главное, что за спиной у неё раскрылись два крыла из настоящих перьев, которые были спрятаны под старым платьем. Зал взорвался аплодисментами, но Ада, всё же, закончила:
- Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Вежливо поклонившись, она спустилась со сцены, так и не погасив свечу, и гордо прошла мимо меня, покачивая крыльями. Да, лучше этого номера сложно было что-то придумать, наверное, она к нему долго готовилась. Я даже засомневалась – стоит ли мне выходить на сцену, но увидела тёплые синие глаза вожатой, вселяющие надежду. Надо сказать, что я практически никогда не была на сцене, и сделать первый шаг оказалось не так просто. Я будто окаменела перед лесенкой. Не могу объяснить, что на меня нашло. Заметив это, Ярослава Сергеевна взяла меня за руку и вывела на сцену. Я послушно вышла за ней.
- Дорогие пионеры! А сейчас я хочу представить вам нашу гостью из Японии Гиссарико Комуро, которая сегодня приехала в наш лагерь по приглашению товарища Генды. Возможно, некоторые из вас уже успели с ней познакомиться, а остальные обязательно познакомятся до конца смены. Ведь все мы, пионеры – интернационалисты, гордимся тем, что слова великого Генды, звучат не только у нас на Родине, но и в далёкой Японии. Конечно, каждый слышал о необычайной тонкости и глубокой философской возвышенности японской культуры, но сегодня нам представился шанс услышать произведение японского поэта в оригинале, почувствовать удивительные переливы языка и красоту ритма. Конечно, мы не знаем японского языка, но Гиссарико сама, в стихотворной форме любезно перевела стих на русский язык, доказав тем самым, что в какой бы стране не жил человек, его сердце всегда открыто поэтическим образам. Прошу тебя, Гиссарико, начинай.
После такой речи зал притих в ожидании. Немного смущаясь, я поклонилась. На самом деле, всё было наоборот, мне буквально на ходу пришлось перевести стих как раз на японский язык. Но поскольку, его никто не знал, некоторые слова я заменила так, чтобы сохранилось нечто похожее на стихотворный ритм, хотя и получалась бессмыслица. Конечно, это в каком-то роде был обман, но мне приходилось до конца играть роль носительницы великой японской культуры.
К счастью, среди ребят действительно не нашлось знатоков японского языка, и я облегчённо выдохнула. Конечно же, никто ничего не понял, но Мадина первая зааплодировала, и за ней начал аплодировать весь зал. Когда овации стихли, я начала читать “русскую версию”.
- Котам подвластны тайны ночи....
Пионеры заслушались, только Ада, которая уже успела пересесть в зрительный зал, изменилась в лице, когда я прочла строки про старинный мост.
- ...и сакура цветёт весной, – закончила я.
Мне показалось, что где-то над сценой промелькнула чёрная тень, и вдруг сверху посыпались белые и розовые лепестки. Я стояла, ошеломлённая, посреди этого дождя и растеряно улыбалась, не понимая, кто и где мог раздобыть такое огромное количество цветов.
- Браво, Гис! – выкрикнула Мадина. И весь зал одобрительно захлопал. Я же решилась задать свой главный вопрос, присочинив пару строчек, которые, как мне казалось, попали в общий ритм стиха на записке.
Мне в сказку хочется поверить,
Узнав, где спит старинный мост.
И как открыть мне в тайну двери –
Ответ, друзья, увы, непрост.
Но если кто-то вдруг поможет
С решеньем мост где разыскать,
То встречу я судьбу, быть может,
И стану счастлива опять.
- Поможем! Правда? – закричала Мадина.
- Конечно, обязательно поможем, разыщем, мы же пионеры, – вторили ей голоса среди шума аплодисментов.
Я поклонилась несколько раз. Всё же, несмотря на некоторые косяки с рифмами, выступление можно было считать удавшимся. Неужели мой котик устроил весь этой цветочный фейерверк? Как же я ему благодарна!
Едва я спустилась со сцены, ко мне за кулисами подбежала Ада. Буквально вцепившись в мою блузку, она буравила меня безумным взглядом и почти кричала:
- Что тебе известно про старый мост? Что ты о нём знаешь? Говори! Отвечай мне немедленно! Зачем ты его ищешь?
От её образа ангела не осталось и следа, скорее передо мной был разъярённый демон из Ада (ну естественно), который тряс меня, не понимающую в чём дело. К счастью, на помощь подоспела Мадина, которая вбежала за кулисы, чтобы поздравить меня, и увидела эту сцену.
- А ну отстань от неё немедленно! Сейчас как врежу! Да так, что сама дальше моста улетишь.
Глаза Мадины метали молнии, кулаки были сжаты, и Ада не посмела ей перечить. Отпустив меня, она прошептала нечто наподобие “прости” и поспешила удалиться. Мадина зло захрипела: