- Какая же ты прекрасная! Будто белый лотос в лунном свете!
Я не видела лотосов в лунном свете, но подумала, что, наверное, это действительно красиво, раз он так говорит, и кивнула в знак благодарности за комплимент.
- Я везде тебя искал, – продолжил он.
- Зачем? – сухо спросила я.
- Хотел спросить, не злишься ли ты на меня?
- Не злюсь. Всё как-то по-дурацки вышло, наверное, я зря на тебя накричала.
- Как я рад это слышать! Тогда можно я побуду с тобой?
- Зачем? – снова спросила я.
- Просто хочется пообщаться, познакомиться, разузнать о тебе больше. Ты не такая как все.
- А какие все?
- Скучные, унылые, замкнутые в себе.
- Вот тут ты не прав. Неужели Мадина такая или Даша? Или, скажем, Макс?
- Они только с тобой такие.
- Какие?
- Как ты говоришь, весёлые, открытые. Просто хотят тебе понравиться.
- Зачем мне нравиться?
- Чтобы втереться в доверие. А потом...
- Что потом?
- Каким-то образом использовать тебя. Но если поймут, что ты им не интересна, прекратят с тобой всякое общение.
- Знаешь, Серёжа, у меня нет никаких оснований тебе верить. Между прочим, ребята мне не раз помогали. Раз ты такое говоришь, значит, тоже хочешь использовать меня?
Сергей замахал головой и руками:
- Что ты, Гиса, совсем нет.
- Тогда зачем настраиваешь меня против моих друзей? Это знаешь ли, совсем не по-пионерски. Говори прямо, зачем я тебе нужна?
Серёга понял, что разговор зашёл не туда, и попытался сменить тему, но я вернула её снова:
- Так зачем?
- А если... Если я скажу, что переживаю за тебя, и мне не безразлично, что с тобой будет, ты мне поверишь?
- Не знаю, говоришь ли ты искренне...
- Как я тебя в этом могу убедить?
- Пообещай, что поможешь мне в одном деле.
- Если только ничего противозаконного...
- Нет, мне нужно узнать всё о Семёне Михайловиче. Чем он интересуется, как попал сюда, его распорядок дня, где бывает, где обедает, уезжает ли из лагеря, словом, чем больше ты достанешь информации о нём, тем больше я поверю, что ты на моей стороне. И, может быть, даже прощу тебе тот случай в раздевалке.
- Странная просьба, Гиса, надеюсь, шпионить за ним ты меня не просишь?
- Шпионить не нужно. Я не прошу тебя выведать что-то личное или похищать у него со стола какие-то документы.
Серёга на миг задумался, а потом сказал:
- Хорошо, я сделаю это ради тебя.
- Вот и прекрасно, а сейчас мне пора.
- Подожди!
- Что?
- Слышишь, какая музыка?
- Какой-то вальс, я не очень разбираюсь.
- Именно! Я приглашаю тебя на танец.
- Что-о-о?
- Гиссарико Комуро, разрешите вас пригласить, – и Серёга галантно протянул мне руку.
-Н.. Но, я не умею танцевать вальс...
- Просто держись за меня, я буду вести.
- О нет, все будут смотреть и тыкать пальцами.
- А мы не пойдём ко всем. Будем танцевать прямо здесь, за скамейкой. Музыка ведь отлично слышна.
С этими словами, не дожидаясь согласия, Серёжа взял мою руку, а другой нежно обнял за талию. Я опешила от такой наглости, но не решилась его оттолкнуть, а вместо этого, повинуясь сильным и уверенным движениям, закружилась с ним прямо на дорожке. К счастью, фонарь здесь не горел, и нас почти никто не мог увидеть, а отдельные пробегающие пионеры просто не обращали на нас внимания. Шаг за шагом, я начинала попадать в движения, ноги двигались будто сами. Его руки скользили по моей талии, прижимая к себе, но я не находила в себе сил остановить этот танец. Высоко в небе кружились звёзды, покачиваясь среди ветвей в такт нашим движениям, а ветер развевал мои волосы. В Серёжиных глазах горел какой-то неземной огонь счастья. Моё дыхание перехватило, но вовсе не от танца, а от того, что он был так близко, от того, что его руки прикасались ко мне. Со мной это происходило впервые в жизни. Я танцевала вальс с почти незнакомым юношей, который видел меня сегодня наполовину обнажённой, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, я продолжала кружиться с ним под аккорды прекрасной мелодии, сама не понимая, что со мной происходит. Будто после Анькиного чая. Я снова подумала о ней. Музыка как раз закончилась, и Серёжа нежно опустил меня на траву возле скамейки. Оказалось, что последние секунды он просто кружил меня в руках по поляне, а я даже не поняла, почему мне так легко танцевать. Ну и наглый же он, хотя, вполне симпатичный. Так. Стоп! Что это у меня за мысли появились?
- Ну всё, Серёжа, теперь мне точно пора. Спасибо тебе за танец.
- И тебе спасибо, Гиса.
Я деликатно отстранила его руку, в которой он всё ещё держал мою даже после того, как музыка закончилась, и выбежала на площадь. Нужно было поскорей вернуться домой и проверить, пришла ли Анька? Мой путь лежал мимо импровизированной сцены с чудо-машиной, над которой на гигантском постаменте возвышался памятник товарищу Генде. Как раз в этот самый момент на помост выскочила Мадина, и закричала в микрофон:
- Товарищи, это был последний танец, а сейчас внимание! Попрошу всех отойти на 10 метров от сцены, только не толпитесь, так, спокойно, всем будет хорошо видно.
Токарев и Ярослава Сергеевна принялись оттеснять пионеров, и я попала в их число. Взбудораженные, мокрые от танцев, все смотрели на помост в ожидании того, что сейчас должно произойти. Убедившись, что все отошли на безопасное расстояние, Мадина нажала какую-то кнопку. Колёса с прожекторами бешено закрутились и вдруг вспыхнули бенгальскими огнями, превратившись в огненные, сверкающие искрами круги. Вслед за этим из недр машины вылетел залп разноцветных ракет. Ухнув на весь лагерь, сноп переливающихся искр повис над площадью под восторженный визг, крики и аплодисменты присутствующих. Затем грянул второй залп, третий, ещё и ещё. Огненные цветы вырастали в ночном небе над головами завороженных зрелищем пионеров. Фейерверк был просто шикарным, я даже на день города такого не видела, и стояла, как и все, с открытым ртом.
Вскоре огненные колёса погасли, и залпы закончились. Над площадью зажгли прожектора, что означало окончание праздника. Даньку тоже вытолкали на сцену, и Ярослава Сергеевна сердечно благодарила их от имени всего лагеря за подготовку, по истине, волшебного праздника. Появился и Семён Михайлович, пожав Мадине и Даньке руки и пожелав успехов во всех начинаниях. Затем вместе с вожатой они поклонились собравшимся. Пионеры радостно зааплодировали, после чего руководство покинуло сцену. Небольшими группками стали расходиться и ребята, возбуждённо обсуждая сегодняшний вечер, особенно чудесный фейерверк. Вскоре прозвучал сигнал отбоя, и в окнах домиков начал гаснуть свет. Но взбудораженные пионеры не спешили ложиться спать. То там, то сям слышались голоса, и бедным вожатым приходилось успокаивать разгорячившихся ребят, отправляя их под одеяла. Вскоре голоса стихли, лагерь был готов погрузиться в сон. Но мы с Мадиной не спали, готовясь к ночной вылазке. Аня так и не появилась.
Мадина собирала какие-то вещи, поглядывая на часы, я просто лежала в кровати и наблюдала за ней. Собирать мне было нечего.
- Гиса, тебе не обязательно идти со мной. Прости, но толку от тебя будет мало. Лучше выспись, как следует.
- Нет, Мадина, я хотя бы смогу вернуться и позвать на помощь, если с тобой что-нибудь случится.
- Не случится, – произнесла она, перещёлкивая затвор пистолета.
- Мадина, это у тебя что, пистолет? Настоящий? – не поверила я.
- Уж куда настоящее! Бесполезная игрушка в большинстве случаев, но как инструмент психологического воздействия на противника часто помогает, да и рукоять тяжёлая, по голове лупить если что.
- Разве можно с пистолетом в лагере ходить, вдруг кто узнает?
- А ты помалкивай, тогда не узнают.
- Ты что ж, готова из него выстрелить?
- Эх, Гиса, забыла ты, видать, мои революционные подвиги. Если в какую-то контру пальнуть – это я с удовольствием, ну алкоша пристрелить в крайнем случае, который тебя изнасиловать пытается, а вот с НИМИ всё гораздо сложнее. Тяжело мне без Аньки придётся. Эх, Анька-Анька, куда ж ты полезла без меня?