- Ань, ты как себя чувствуешь? Я столько рассказать хочу, жаль, что Мадины нет!
- Как пожёванная кошка, но валяй, рассказывай, только я лёжа буду слушать, уж прости. Никак свои внутренности воедино не соберу, то печень выпадает, то кости рассыпаются.
Я улыбнулась уже ставшему частью нашего общения Аниному юмору.
- Итак, мы с Серёгой были в старом особняке, только чш-ш-ш. Никому!
Аня так и подпрыгнула на кровати.
- Киса, дура ты моя ненаглядная, какого хрена тебя туда понесло?
- Да мы подарок для Ракчевой хотели сделать. Серёга сказал, что видел там...
Но договорить я не успела. В дверь постучали.
- Кого черти несут? – недовольно отозвалась Анька, сделав мне знак пойти посмотреть.
Я открыла дверь. На пороге стоял Валькот. У Аньки приоткрылся рот от удивления, видимо, он был редким гостем.
- Лёгок на помине. Только в дверь колотить зачем? Ты ж можешь где угодно появляться. Материализовался бы сразу в постель Кисы!
- Смотрю, мне здесь не рады?
- Какая проницательность! Как же вы догадались, сэр Кот? Ну, раз вы сегодня такой джентльмен, заходите, что в дверях без толку стоять? Или защиту от вампиров на пороге переступить не можете?
Валькот спокойно вошёл в домик.
- Гляжу, вампиром ты пока не стал, с чем тебя поздравляю. Так зачем пожаловал? Прощения просить али грехи замаливать? Я тебе не святая Мария, церковь чуть выше, на холме, напротив кладбища. Так что сгинь, кошара, пока я не рассердилась, – незлобно сказала Анька.
- Да минует меня чаша сия, – ответил в тон ей Нэко и присел на стул.
- За что Рыжую вчера вырубил? Нос не в свои дела засунула?
- Можно и так сказать, – пробормотал начальник безопасности.
- Понимаю, любопытство кошку погубило, уж прости за каламбур.
Валькот даже сделал попытку улыбнуться.
- Не меняешься, Полякова.
- Вот тут ты не прав. Меняюсь, – Аня протянула к свету и пошевелила напротив окна полупрозрачной рукой, – обычно шрамы от Теней заживают несколько по-другому, а сейчас регенерации нет, так что самое время сказать всё что думаешь, можешь даже попрощаться со мной, если хочешь.
- Прости, Ань... Так было нужно. Я по-другому не мог поступить, – сказал он тихо.
- Теперь это не важно. Сама кашу заварила, самой и расхлёбывать. Какая разница – днём раньше, днём позже. Тихонько в домике, в подземельях или вместе с отрядом 31-го августа – у всех будет одинаково. Но я хотя бы попыталась, в отличие от вас.
- Ань!
Валькот резко вскочил, но она смотрела на него холодным пристальным спокойным взглядом.
- Слушаю вас, молодой человек?
- Твоя бабочка спасла не только Гису, но и Мадину, и весь лагерь... Если б я её не выпустил, погибли бы все!
- А так погибла только одна какая-то Анька... Подумаешь! Невелика потеря для проекта! Если не считать Дину и Наташу. И 555-тую московскую школу почти в полном составе. И ещё пару тысяч человек, замученных в Гестапо и сожжённых на кострах Инквизиции.
- Не говори так! Ты же знаешь, что я сделаю всё, чтобы ты не погибла. Уж лучше я.
- Знаю, слышали, проходили. Ещё тогда.
Аня отвернулась к окну, давая понять, что не хочет продолжать разговор. Наступила неловкая пауза. Я решила вмешаться:
- Валькот, что такое бабочка?
- Это твои сны, мечты, желания, чувства. Пятый элемент, благодаря которому ты живёшь, который помогает регенерировать тело и даёт нам превосходство над Тенями. Я научился из него делать бабочек. Но чтобы выросла одна, требуется порой несколько десятков ваших земных лет.
- Значит, ты пожертвовал Анькиной бабочкой, чтобы спасти нас в ту ночь? Разве ты имел право так поступать? Отдал бы собственную.
- Свою бабочку я выпустил, когда впервые увидел тебя на трамвайной остановке, и тебе грозила смертельная опасность.
- Значит, ты тоже потерял часть способностей?
- Да, но это уже не важно. Времени совсем не осталось. Я готов был уйти в Великое Ничто, но ты меня остановила. Зачем? Ты же все эти дни хотела вернуться, и я вернул тебя домой. Оставалось сказать последнее слово, и твой кошмар был бы окончен.
- Не смогла...
Валькот некоторое время молчал. Затем достал какую-то пробирку.
- Сегодня здесь родилась новая бабочка. Она настолько крошечная, что её совсем не видно, и ей не под силу преодолеть даже один гравитон, но она появилась! Понимаешь, что это значит?
Я отрицательно покачала головой.
- Ты вселила в меня надежду. Теперь я знаю, что кому-то нужен снова.
Анька хмыкнула.
- Но почему? Почему ты воспользовался именно Анькиной бабочкой? Ты мог забрать сны... не знаю... директора, вожатой, Ады или Макса... или другие.
- Другие я не успел бы достать. Слишком поздно узнал о нападении и о том, что Анька за барьером. А её бабочка у меня всегда с собой.
- Та самая? – прошептала Аня.
- Та самая, – подтвердил Валькот. Я с ней никогда не расставался.
Он взмахнул рукой.
*
Я стоял рядом с невысоким человеком в очках у светящихся приборов и следил за их показаниями. На мне был белый лабораторный халат, скорее всего, мы находились в какой-то лаборатории. “TESLA” – прочёл я выбитую золочёными буквами надпись. “Охранять и защищать”.
- Валь, что там? Можешь разобрать?
- С трудом. Показания путаются, я не очень понимаю, где мы сейчас. Год вроде бы 1987-ой, около Киева плюс минус километров 70.
- Проклятие! Не дотянули. Может, больше топлива надо?
- Я и так заправил всё что было.
- Зараза! А канал реальности?
- Альфа написано. Это что значит?
- Это плохо значит. Здесь делать нечего. Жизни нет, уничтожено всё. Нам в гамма нужно было попасть, но мы пока застряли здесь, сынок.
- Навсегда?
- Надеюсь, нет. Нужно процесс синтеза топлива запускать, займёт какое-то время. Если гравитоны не подведут, нас не обнаружат.
- А если подведут?
- Тогда... – учёный показал жест рукой по горлу, – Тени защищают свой мир. Наше появление – как заноза, вторжение инородного тела в их пространство, а здесь кроме них ещё уйма всякой живности, или правильнее сказать мёртвости. Целый город уничтожен, и радиация сумасшедшая.
Мы вышли на улицу. Светило яркое солнце, колыхалась высокая трава, в которой стрекотали кузнечики. Над поляной носился аромат цветов. Чуть вдалеке стояли небольшие деревянные домики, правда, пока что пустые и закрытые. Идеальное место, чтобы провести лето, несмотря ни на какие альфы-беты-гаммы каналы. Не верилось, что где-то в нескольких километрах отсюда за барьером начинаются руины огромного города.
- Товарищ Александр (слово “отец” звучало весьма непривычно, несмотря на то, что он просил его так называть) а в реальности гамма тоже развалины?
- Не в реальности, а в канале реальности. Это важно. В телевизионной антенне кабель один, а картинки разные, каждая на собственной частоте. Так же и наш мир один, а увидеть можно совершенно противоположные события-картинки. В гамма прекрасный, полный жизни мир, катастрофа хоть и была, но не принесла таких разрушений, как здесь. Город выжил.
– Как же люди? Они живут каждый в своей... в своём канале-картинке?
- Расчёты показывают, что только в той, на которую настроены. Но как они могут перемещаться от одной к другой?
- Это то, чем мы сейчас занимаемся?
- Это лишь один из вопросов. Представь, что вот-вот должна произойти война, а мы берём и щёлк – переключили канал, тысячи людей спасены. Они больше не падают в пропасть, не погибают в катастрофе, не задыхаются от газов, а сидят рядом с нами на траве и наслаждаются солнцем бесконечного лета. Разве это не здорово? Мы не меняем реальность. Мы меняем картинки для тех, кто живёт.
- А они будут помнить свою прежнюю жизнь? И выдержат ли такое “переключение”?
- Вопросы, сынок, вопросы. Тысячи расчётов, сотни экспериментов. Но если бы не Семён Михайлович, мой идейный вдохновитель, я бы, наверное, сам не поверил в то, что создал.
Александр радостно протянул руку вышедшему из админкорпуса высокому худощавому мужчине, который грустно кивнул нам.
- Что вы такой кислый, Семён Михайлович? Это ведь наше первое перемещение. Полнейший успех эксперимента, за исключением некоторых незначительных деталей, которые скорректируем при следующем прыжке.