- Вот, Киса, наш пятизвёздочный отель, в котором тебе предстоит провести остаток своей жизни.
Я посмотрела на Полякову вопросительно.
- Да шучу я! Сколько тебе отпущено Господом в этом лагере, столько здесь и проведёшь бессонных ночей в молитвах. Аминь!
Хм, возможно, я привыкну однажды к её манере разговора. Мы зашли внутрь. Нетрудно было догадаться, где чья кровать. Над кроватью Мадины половину стены занимала гигантская картина – сцена какого-то боя, где десантники штурмовали вражеские окопы под пулемётным огнём. Внизу были развешаны несколько солдатских жетонов и медаль, а на спинке кровати висела настоящая морская тельняшка. Кровать Ани была оформлена гораздо скромнее – небольшой постер из журнала с изображением оскалившегося на луну волка, а под ним надпись фломастером «Смысла нет». Аня проследила за моим взглядом и усмехнулась:
- Это я в полнолуние. Когда оборотнем становлюсь. Вою на грёбаную жизнь. Нам вообще-то не разрешают стены обклеивать чем попало, разве что небольшую фотографию повесить у изголовья. А для Мадины исключение сделали. Она убедила Ярославу Сергеевну, что в первых рядах этого отряда её дедушка, который штурмует позиции белогвардейцев. Вожатая сочла картину патриотической, пропагандирующей революционные идеи великого Генды, и разрешила оставить.
- Вожатая в домики заходит?
- Конечно! Проверяет, чтоб мы морально не разлагались.
- Но кое-что она не нашла, – хихикнула Мадина.
- Ракчева, давай пока без рекламы.
- Молчу-молчу, – спохватилась пионерка.
- Стало быть, свободная кровать для меня?
- Для нас, если не боишься мести трупов...
- Каких ещё трупов?
- Мы с Ракчевой на ней трупы плохо ведущих себя пионеров расчленяли по заданию вожатых.
- Мадина, она всегда такая?
- Ань, ну прекрати. Не смешно нисколечко! Врёт она всё и на ходу разные глупости сочиняет. Врезать ей, думаю пора, как следует. Ты со мной?
И прежде, чем я успела ответить, в Аню полетела подушка. Та успела увернуться, и в следующую секунду запустила в ответ шлёпанец. Шлёпанец попал в цель, и Мадина с оскаленным лицом показала жест, проведя пальцем по шее. Через минуту девочки катались по полу, сквозь смех и визг тузили друг друга подушками. Да уж, компания у меня действительно не адекватная. Пожалуй, схожу я к вожатой, пока они не угомонятся. Всё равно в таком бедламе я даже вещи разложить не смогу. И мне нужно связаться с родителями. Телефон по-прежнему не подавал признаков жизни.
По уже знакомой дорожке я отправилась в административный корпус. На этот раз пионеров было совсем мало – в младших отрядах объявлен тихий час, а у старших начались занятия в кружках. Те, кто не ходили на кружки, предпочитали переждать полуденный зной в домиках. Я зашла в здание, и меня окутала приятная прохлада после раскалённого летнего воздуха.
На этот раз, завидев меня, Александра первая встала из-за своего столика и поприветствовала меня, всё так же обращаясь на «вы».
- Я к Ярославе Сергеевне, она просила меня зайти после обеда.
- К величайшему сожалению, Ярославы Сергеевны сейчас нет, она ушла в библиотеку, но скоро вернётся. Вы можете её подождать здесь. Могу ли я предложить вам чай?
- Я очень польщена таким вниманием с вашей стороны, скажите, вы всех пионеров так вежливо принимаете?
- Нет, только вас. Ведь вы приехали по приглашению товарища Генды.
- Александра, послушайте, я самая обычная девушка, и совсем не важно, как я попала в лагерь. Ни директора,ни товарища Генду я никогда в жизни не видела и не знала. Мне бы хотелось, чтобы вы не оказывали какого-то особого внимания к моей скромной личности.
- Я вас поняла, мисс Гиссарико! Прошу меня простить.
Мисс Гиссарико, обалдеть! Даже имя моё с первого раза правильно запомнила. Ресепшен работает как в дорогих японских гостиницах, где мы иногда останавливались с папой, когда ездили на осмотр к именитым врачам в другие города. Только там были шикарные холлы, а здесь реконструкция пионерлагеря 80-х. Или не реконструкция? Но что тогда? Настоящий лагерь? Версия, что я оказалась в прошлом, объясняла, почему не работает мобильная связь. Её ещё не изобрели.
Я уселась на диванчик, принявшись рассматривать плакаты на стенах, и краем глаза саму Александру. Высокая девушка, лет 18-ти, с хорошо оформившейся грудью. Коротко подстриженные каштановые волосы придерживает заколка с белой ромашкой, а длинная чёлка практически закрывает глаза. Чуть вздёрнутый носик и тонкие губы создавали впечатление, что она постоянно улыбается. Цвет глаз я разобрать не могла – они были скрыты за очками.
- Мисс Гиссарико, если вам что-то интересно, но не понятно, я могу рассказать. Здесь, как вы видите, мы постарались организовать подобие музея, воссоздать все знаменательные события в жизни нашего лагеря. Этот стенд посвящён визитам товарища Генды. Вот он, на фотографии, жмёт руку нашему директору Семёну Михайловичу. А тут он в окружении пионеров на поляне у костра.
Почему-то Александра была уверена, что мне интересно слушать про их обожаемого лидера. На самом деле меня интересовали совсем другие вопросы. Возможно, это воплощение вежливости расскажет мне хоть немного о тайне лагеря, в который я попала.
- Александра, все эти дети на фотографиях – пионеры. Но я знаю, что сейчас в России пионеров нет, пионерские лагеря больше не существуют. Ваш лагерь – это игра такая или косплей?
- Простите меня, мисс Гиссарико, а что означает «косплей»?
- Это очень популярная не только в Японии, но и во всём мире традиция, когда люди переодеваются в костюмы персонажей фильмов, книг или визуальных новелл, собираются вместе и ведут себя так, будто они эти герои. Вы все здесь, наверное, увлекаетесь идеями товарища Генды и создали такую масштабную реконструкцию из прошлого?
- Наш лагерь действительно создан на месте старой базы отдыха. Товарищ Генда лично руководил строительством. Домики, как вы видите, вполне современные, столовая, игротека, спортивные секции, кружки, библиотека, инвентарь и оборудование – абсолютно всё призвано развивать в пионере его лучшие качества и таланты, обеспечивать незабываемый и прекрасный отдых. Но это всего лишь декорации. Только благодаря неустанной работе руководства и вожатых пионер может развиваться как личность, как достойный последователь дела партии. И, мисс Гиссарико, быть пионером – это вовсе не игра. Это ответственность и честь. Конечно, мы переодеваемся иногда, когда идём в поход или когда играем в спортивные игры или спим. Мы не всегда ходим в форме, если вы говорите об этом.
Александра словно читала наизусть слова заученного за много лет текста, который полагалось говорить новичкам.
- А почему запрещено выходить за территорию лагеря?
- Потому что там опасно.
- Опасно? Вы кого-то боитесь? Инопланетян, монстров, диких зверей или преступников?
- Не боимся. Но там просто ничего нет. Ничего интересного. А в сопровождении вожатых мы выходим, как я уже говорила, в походы, устраиваем игры в лесу.
- Вы живёте всё лето здесь? А потом?
- Потом? – Александра задумалась, – Мисс Гиссарико, уточните, пожалуйста, о какой дате вы бы хотели узнать?
У меня складывалось чувство, что я разговариваю с очень вежливым роботом.
- Потом – значит осенью, зимой. Я видела, что домики летние, в них нет ни кондиционеров, ни отопления. Они ведь закрываются? Куда деваются пионеры, когда заканчивается лето?
- Лето заканчивается? Неужели так скоро? – полувопросительно прошептала Александра так, будто для неё это было открытием.
- Представьте себе, Александра, бывает и такое, – раздражённо передразнила я её, и тут же пожалела, потому что глаза девушки стали такими грустными, что она готова была вот-вот заплакать, – но вы так и не ответили на мой вопрос.
- Мы уезжаем.Или нет. Я точно не знаю, это моя первая смена. Наверное, лагерь закрывают, – пионерка говорила как-то расстроено и растерянно, – я думаю, что кто-то может остаться, если захочет. Наш директор не уезжает.И вожатая.