- Может не… - незаконченная фраза тонет в новом поцелуе этого роскошного мужчины.
Чуть приподняв легкое тело своей спутницы, Кастиэль уверенным привычным движением развязывает корсет и, ослабив его, сдергивает платье с Анны. Она срывается на легкий всхлип, но ее сопротивление давно сломлено. Девушка жадно впивается в губы своего любовника, чувствуя, как его руки скользят по всему ее телу.
- Прекрасна, - Кастиэль отрывается лишь на секунду, чтобы шепнуть ей это прямо в губы, - Ты прекрасна…
Все. Последняя капля благоразумия утонула в этих синих глазах. Медленными движениями рук, не забывая ласкать обнаженную кожу, Кастиэль снимает последнюю одежду с девушки. Он переходит поцелуем на ее шею, а потом спускается ниже. И снова – губы.
Но в итоге ему приходится отстраниться, чтобы снять одежду с себя. Все это время Анна заворожено следит за каждым движением мужчины, как будто он – все, что ее волнует в этой жизни. Ей, наверное, в эту секунду кажется, что их связала любовь, и теперь они навечно останутся вместе.
Наивная.
Уже обнаженный Кастиэль медленно нависает над девушкой, чуть касаясь ее губ своими. Ладонью он ласково проводит по ее бедру, а потом чуть раздвигает ей ноги. Он старается входить медленно, но после первого же его движения из ее глаз брызжут слезы.
- Кас! – она явно хочет что-то сказать, но вместо этого получает размашистый удар по лицу. Это вызывает новый прилив истерики.
- Никогда не смей меня так называть. Меня зовут Кастиэль, запомни это!
Не слушая всхлипов и вскрикиваний девушки, Кас начинает двигаться в ней. Не жалея ни тела, ни души девушки, он одним быстрым движением лишает ее девственности. Сегодня удовольствие получает он. И никто другой.
Кастиэль двигается размашисто и уверенно, не замечая криков Анны, ни того, как она царапает ему спину, не замечая ничего вокруг.
За один вечер он стал для нее Богом. В одно мгновение – Дьяволом.
Когда он кончает, заливая семенем ее живот и грудь, Анна громко плачет, не в силах ничего сказать.
Кас отходит в сторону и закуривает, не заботясь о том, что будет с ней дальше. Когда девушка спешит вылететь из дома и никогда сюда не возвращаться, он сидит внизу и ждет ее.
- Милая, маленькая Анна, ты сама виновата, - он задерживает ее лишь на секунду, чтобы сказать то, что должен, - Это Лондон. Тебе не стоило сюда приезжать.
Только в эту секунду до нее доходит смысл тех взглядов, что на нее кидали на приеме. Они знали. Все всё знали. Но никто ничего не сделал.
Девушка бежит, не разбирая дороги. Внутри – пустота. Впереди – тоже. Когда Анна оказывается на мосту, ей кажется, что другого выбора нет. Лишь один шаг. И прощай позор.
***
Это роскошное тело полулежало на диване, когда к нему подошел дворецкий.
- Захария. Что-то случилось? И принеси мне, пожалуйста, сигар, которые мне привез мой старый друг Кроули.
- Хорошо, сэр. И, мистер Кастиэль, к вам посетитель, - Захария склонил голову в легком поклоне и поспешил удалиться, получив знак впустить посетителя.
- Кастиэль! – Габриэль быстрым шагом пересек комнату.
- И я тебя приветствую, мой друг, - Кас даже приподнялся на кресле, чтобы одарить вошедшего улыбкой. Но на лице того увидел лишь горечь и укоризну. - Что-то случилось?
- И это ты спрашиваешь меня?! – сделав пару глубоких вдохов, мужчина постарался успокоиться. - Анна Милтон мертва. Угадай, кто был последний, с кем она разговаривала?
- Бедное дитя. Я буду скорбеть вместе со всеми. Но если она покончила с собой, то я не чувствую за собой никакой вины, - не изменившись в лице, Кас чуть приподнял бокал, который держал в руке, а потом выпил его залпом.
- Кастиэль. Как ты можешь оставаться таким равнодушным, что бы ни случилось? – мужчина покачал головой и опустился в кресло, чтобы с грустью посмотреть на друга.
- Габриэль, - Кастиэль хмуро улыбнулся. - Как ты думаешь, откуда у меня все это шикарное тело и любовь всех женщин в округе? Равнодушным может быть тот, у кого есть душа. У меня же ее нет.
========== Глава 2. Приемы ==========
Лондон живет по своим законам. Своим правилам. Ничто не способно сбить его с размеренного ритма жизни. Этот город – отдельное существо, уверенное в себе, холодное и безжалостное. И людям, живущим там, остается лишь только покориться и плыть по течению обстоятельств.
Лондон настроился на свой ритм не одно десятилетие назад, и сбиваться теперь не намерен.
- Приемы – важная часть нашего общества, Дин. И нет, ты не можешь отказаться, - Самуэль Харвелл хмуро посмотрел на своего племянника, который никак не хотел надевать смокинг.
- Да-да, но почему я обязательно должен напяливать на себя эту дрянь? И, кстати, разве дебют – это не привилегия изнеженных барышень? – Дин Винчестер, американец до мозга костей, хмуро смотрел на разложенный перед ним смокинг. В голове его крутились мысли о том, как бы было хорошо вернуться домой, под опеку отца…
Ему приходится одернуть себя от этой мысли. Отец – мертв. А его мать, Мэри, сестра Сэма, умерла и того раньше. Дину больше некуда возвращаться. Дома больше нет.
- Послушай, я знаю, тебе тяжело свыкнуться с нашими обычаями. Но если ты не выйдешь в ближайшее время в свет, то, считай, для общества ты потерян, - Сэм устало вздохнул и опустился в кресло, нервно потирая переносицу. Этот мальчишка точно сведет его с ума.
- И плевать! – Дин воскликнул это в сердцах, но, увидев расстроенное лицо своего дяди, поспешил добавить, - Ладно, ладно, я приду на этот твой прием, но вот это я не надену!
- Дин… - сделав пару глубоких вдохов, чтобы не сорваться, Сэм попытался донести свою мысль до племянника.
И неизвестно, сколько еще они так спорили и переругивались перед первым появлением Винчестера на приеме.
Лондон медленно оживал. По улицам стучали копыта и проезжали кареты. Где-то шумел рабочий народ. В Лондоне никогда не бывало тихо. Но каждый знал эту невидимую черту – вот сейчас город проснулся.
***
- Захария! – холодный голос разнесся по залам особняка. Слуга немедленно поспешил на зов своего хозяина.
Да, они жили в мире и дружбе, но дворецкий как никто другой знал, что не стоит выводить из себя Кастиэля. Иначе это закончится не просто плохо. Это закончится катастрофой. И что кроется под этой катастрофой, Захария не спешил узнать.
- Что у нас на сегодня? – поджигая сигарету, Кас поднял такой же ледяной, как голос, взгляд. На его коленях лежала тетрадь, но почему-то мужчина не обращал на нее никакого внимания вот уже который час.
- Самуэль и Джоанна Харвелл приглашали вас к себе на прием. В городе появился их племянник, и они хотели бы вам его представить, сэр, - Захария склонил голову в почтительном поклоне.
Легким жестом руки Кас отпустил своего слугу и, наконец, обратил внимание на тетрадь. Черный кожаный переплет был увит какими-то непонятными узорами. А на раскрытой странице красовались строчки, написанные идеальным ровным почерком, и зачеркнутые теми же ровными линиями.
«Покрыта кровью чужая рука,
Рука, что тлеет в вышине.
Мне верен лишь мой преданный слуга,
Что умирает где-то в тишине».
Смотря на то, что написано, Кас качает головой, и, если в эту секунду хорошо приглядеться, может показаться, что на лице его мелькает грустная улыбка. Но это, конечно же, кажется. Ведь этому роскошному мужчине не из-за чего грустить. Любой в этом мире скажет вам, что Кастиэль – совершенство и счастливчик.
Он захлопнул тетрадь и быстрым шагом направился к себе в комнату. Его целью было спрятать свое «сокровище», ну и, переодеться, конечно. Прием у Харвеллов довольно редкое и удивительное событие. После отъезда своей сестры в Америку, Самуэль замкнулся в себе. В их семье все за него решает его жена, Джо.
Они практически никогда не выходят в свет, лишь изредка появляются у Кастиэля. Потому что не появляться в этом особняке, значит не принадлежать к высшему лондонскому обществу.
Кас уверенно выбирал сегодняшний костюм. Ему казалось необходимым подобрать что-то необычное, чтобы блеснуть на сегодняшнем вечере. Харвеллы, не смотря на отчужденность, были довольно знатной семьей. Тем более, по доброте душевной, Сэм прибирает себе под крылышко юных, прелестных барышень. Этот странный, закрытый от всех добряк, устроил приют для сирот.