- А если я не хочу меняться? Ты никогда не задумывался, Дин, что мне нравится это? Нравится не чувствовать ничего? Ты врываешься в мой мир, говоришь, что любишь, пытаешься заставить меня говорить о чувствах… Но я не хочу этого. Я не хочу отвечать за кого-либо, любить кого-либо. Да, в тот день я сломался. Но именно в тот день я стал свободен. Для меня это – счастье.
Юноша замолчал, не зная, что же ответить. А Кас… он мысленно дал себе пощечину за то, что так обидел своего ученика. Но он понимал, что это было необходимо. Он понимал, что Дин не должен строить никаких иллюзий насчет него. Граф видел, как загорелись и тут же угасли глаза парня, заменившего ему младшего брата. Так в молчании они проехали около часа, и Кас уже обернулся, чтобы спросить насчет остановки, потому что в скором времени должен был быть постоялый двор, но ему не дали и рта открыть.
- Я не так хорошо Вас знаю, граф, чтобы строить предположения. Да что там, ваше Сиятельство, я Вас совсем не знаю. Вы же слишком далеки от всего человеческого, чтобы позволить кому-либо думать о Вас. Но знаете… я никогда не подозревал, что ты такой трус, - это было сказано с такой яростью и злостью, что Кастиэль невольно вздрогнул, собираясь одернуть своего ученика, но ему снова не дали заговорить, - Да не вызовешь ты меня на дуэль, можешь даже не угрожать. Ты слишком боишься. Ты настолько закрылся в своей скорлупке чопорности, что боишься боли, боишься снова чувствовать. Трус! – Винчестер уже не говорил, он кричал. Резким жестом юноша остановил лошадь и спрыгнул на землю, после чего это же проделал и Кас, - Ну! Давай же! Скажи что-нибудь! Или я, по-твоему, неправ?!
Синие глаза метали молнии, прожигая юношу дотла, но тот все так же яростно смотрел на человека, которого любил. Ему было страшно. В эту секунду Дин сильнее всего боялся раз и навсегда потерять Кастиэля. Но если сейчас он не достучится до графа, то ему все равно ничего не светит, кроме боли и мучений. В этот раз юноша не намерен отступаться, что бы не повлек за собой этот взрыв.
Двумя резкими шагами Кас пересек расстояние, их разделявшее, и подошел вплотную к Винчестеру.
- Никогда. Не смей. Называть. Меня. Трусом. Щенок! – голос, как удар хлыста, бьет по юноше. Лицо графа не выражает никаких эмоций, оно бесстрастно. Но в ту секунду, когда их глаза встречаются, что-то с громким звоном ломается в душе Кастиэля. Он быстрыми, легкими поцелуями покрывает все лицо юноши, пока их губы не встречаются. Поцелуй обжигает страстью, вся злость и ярость наполняет его и спешит перелиться через края. Кажется, если в эту секунду они не будут целоваться, то кто-нибудь сорвется окончательно. Но они целуются, задыхаясь друг другом. Неизвестно, сколько бы еще они простояли так, прижимаясь друг к другу, жадно ища губы самого близкого человека на планете, если бы не звук копыт.
Нивис, стоящий рядом, видимо, решил, что ему скучно и просто необходимо посмотреть, чем там заняты люди. Когда Кастиэль оттолкнул от себя Дина, конь уже заносил копыта. В мощном ударе подкова прошлась по руке графа, заставляя того сдавленно вскрикнуть и упасть на землю. Конь отошел, явно сам не понимая, что он только что сделал. Широко распахнув глаза от ужаса, Дин бросился к Касу, но граф лишь отмахнулся от него.
- Ничего страшного. Не смотри на меня так, будто меня только что убили. Лучше дай руку и помоги подняться. Я не собираюсь сворачивать с намеченного плана, поэтому сейчас на постоялый двор. Передохнем и двинемся дальше в путь…
- У тебя кровь, - Винчестер с ужасом смотрит на своего наставника, не зная, что предпринять, как тому помочь.
- Дин! Прекрати вести себя, как юная барышня, при виде крови. Хочешь помочь? – Кастиэль едва сохраняет нормальный тон, потому что от боли хочется кричать, но, сжав зубы, он продолжает: - Отвяжи мой чемодан, достань из него какую-нибудь рубашку. Я переоденусь, и мы поедем. Будет лучше, если мы без промедления поедем к проливу и успеем на вечерний паром. Тогда уже ночью мы будем у моего друга. Он врач. Ты сможешь?
Кивнув, Винчестер судорожно бросился к Обсидиану, чтобы снять с того поклажу, но его всего трясло, ему никак не удавалось это сделать. Наконец, он сделал глубокий вздох и напомнил себе, что от его скорости зависит жизнь человека, которого он любит.
Очень быстро вдвоем они перебинтовали Касу руку его старой рубашкой и тут же надели новую, чтобы люди не обратили внимания на кровь. Дин помог графу забраться на лошадь, а потом, не без труда, сам забрался на своего коня.
Теперь Нивис внушал ему страх как никогда, но выбора не было. Сейчас ради человека, который значит для него все, Винчестер был готов пойти на что угодно. Юноша озабоченно следил за каждым движением своего наставника, но Кас выглядел совершенно уверенным, и постепенно Дин начал успокаиваться.
Показное спокойствие очень тяжело давалось Кастиэлю, но если его ученик начнет паниковать, то это будет еще хуже, поэтому граф вел лошадь вперед, моля Бога, чтобы не отключиться по дороге от потери крови. Его счастьем было, что Дин не заметил открытый перелом. Теперь его главной задачей было не показать, как сильно хочется закричать от боли. Если бы лошади скакали чуть быстрее…
«Не стоит заставлять Дина нервничать. Ему и так сейчас не сладко находиться на коне, который чуть тебя не убил. Кастиэль, прекрати уже быть эгоистом. Потерпишь. Не впервой же» - граф лаконично улыбается своим мыслям. Действительно, сколько ранений перенесло его тело, сколько раз он был на волосок от смерти. Сколько раз он в бреду от боли молил о смерти. Он потерпит. Он может.
Они едва успели на паром, но к тому времени, как они там оказались, граф едва стоял на ногах. И теперь это уже не укрылось от судорожного взгляда Винчестера.
- Кас, как ты? – Дин подошел ближе к графу, чтобы услышать ответ, но тот успел лишь открыть губы, чтобы что-то произнести, прежде чем упал на руки своему подопечному, - Кас!
То, что происходило сейчас, никто не заметил. Дин уже собрался крикнуть о помощи, но тут Кастиэль снова пришел в себя и приказал юноше молчать. Наверное, только сила воли и волнение за Винчестера помогли графу оставаться в сознании. Он слегка пошатывался, опираясь на руку своего подопечного, но неустанно повторял, что все в порядке, все будет хорошо. Дина и самого уже трясло от неведения, что предпринять. Так что когда паром, наконец, причалил, он заявил, что они берут карету, и не стал слушать никаких возражений.
Но в хрупком, измученном теле графа уже не осталось сил, чтобы возражать. Он просто сел в карету, сказал адрес, куда им нужно и распорядился, что за лошадьми он пришлет слуг. Казалось, он висит на волоске от того, чтобы вот-вот отключится.
Человек, который встретил их на пороге дома, показался графу Ангелом, спустившимся с небес, чтобы спасти его.
- Не верю своим глазам! Виконт! Касси! Мальчик мой! – статный мужчина, одетый в странный головной убор, ринулся обнимать графа, но в ту же секунду заметил кровавое пятно, во всю расплывшееся на плече Кастиэля. Незамедлительно мужчина начал давать указания, и уже через минуту граф лежал на диване, а над ним колдовали, вправляя кость и зашивая рану. Увидев, что Дина мутит, мужчина попытался выгнать его из комнаты, но тот сказал, что никуда не уйдет.
За всем, что делают с Касом, Винчестер наблюдал с затаенной болью в сердце. Казалось, что графа лихорадит, потому что он периодически открывал глаза и что-то бормотал, тут же проваливаясь в беспамятство, но вот он широко распахнул глаза и посмотрел прямо на юношу.
- Native Terra - illa devastatingly pulchra, - сказав это, Кас хрипло рассмеялся, не отрывая взгляда. Казалось, что он уже окончательно пришел в себя. Слыша, что и мужчина тоже смеется, Дин попытался перевести то, что сказал граф. «Родная земля – она убийственно прекрасна» - после долгих мучений, в голове Винчестера все-таки возник перевод.
- Сингер, - голос Каса еще хрипит, когда он обращается к мужчине, - Как давно я не появлялся в таком состоянии на твоем крыльце?
- В таком состоянии? Спроси себя лучше, как давно ты вообще навещал старика. А когда-то дядей звал. Лицемер! – мужчина фыркнул, - Лет пять назад ты так пришел ко мне. Тебя на дуэли ранили, и ты боялся показаться Балти на глаза…