— Но ждать нечего, — нам нужно взять башни, иначе флот лорда Питерборо не сможет войти в гавань… и тогда наше восстание обречено! Помните, пушки не должны сделать ни одного выстрела, в крайнем случае — один. Эти орудия, — предводитель показал шпагой на огромные пушки, — уже не выстрелят, но те… — он кивнул на башни. — Думаю, найдутся средь вас храбрецы. Эти башни мы просто сейчас обстреляем, а вот дальние…
— Я здесь знаю все пути! — волнуясь, выступил вперед кузнец. — Я, Жауме Бальос… я пройду… проведу… А это мой друг, русский.
— Русский? — вожак удивленно вскинул глаза, темно-серые, словно холодное северное море. — Что ж — рад! Я — команданте Ансельмо Каррадос.
— Андреас, — кивнув, молодой человек невольно усмехнулся. Команданте, надо же. Почти Че Гевара!
— Так вы сможете…
— Мы сделаем все! — твердо уверил Жауме.
Команданте махнул пистолетом:
— Тогда да поможет вам Бог и святая монтсерратская дева! Вперед, друзья мои. Помните — от вас сейчас зависит многое. Постойте! Возьмите с собой людей.
Со всех сторон, по всей крепости, уже давно слышались выстрелы, звон сабель и палашей, крики. Все вокруг бегали, вопили, ругались — торжествующие повстанцы, разбегающиеся солдаты гарнизона, освобожденные узники.
— Сеньор Андреас! — услыхал Громов за спиною.
Молодой человек обернулся:
— Жоакин! Ты жив еще?
— Жив, да, — обрадованно закивал парень. — Не успели-таки повесить, ага.
Темные глаза его сияли радостью и счастьем.
— Я с вами, сеньор Андреас.
— С нами может быть опасно.
— Где сейчас не опасно?
— В этом ты прав, парень. Пошли.
— Это кто еще? — уже на галерее обернулся Жауме Бальос.
Громов невольно рассмеялся:
— Один мой старый знакомец. С которым нам с тобой суждено было вместе висеть.
— Что ж, из него выйдет славный воин… ежели не убьют!
Пройдя по крепостной галерее, небольшой отряд повстанцев во главе с кузнецом оказался у дальней башни… и тут же лишился сразу троих — с башни выстрелили из мушкетов.
— Метко палят, сволочи, — укрывшись за крепостным зубцом, выругался Жауме. — Нам надо вышибить вот эту дверь, — он кивнул на небольшие воротца, ведущие в башню. — Вышибить — да. Правда, пока ума не приложу, как это сделать.
— Они будут стрелять, — предупредил Андрей. — И швырять сверху камни.
Кузнец отмахнулся:
— Знаю. И все же — мы должны ворваться внутрь. Нужен какой-нибудь таран…
— Тогда уж лучше пушка, — усмехнулся Громов. — Думаю, двенадцатифунтовка как раз подойдет. Правда, тащить ее сюда — умаемся.
— Ничего, притащим.
Сплюнув, Жауме обернулся к повстанцам и что-то им сказал, видать, то же самое, что — только что — Громову.
Да, пушка — это был бы выход. Ядро запросто вышибло бы дверь, а уж дальше — дальше все решил бы яростный и быстрый натиск.
Часть мятежников немедленно покинула галерею, отправившись за орудием, все остальные принялись ждать.
— Пушку надо подтащить незаметно, — задумчиво промолвил Андрей. — Поставить хотя бы во-он у того сарая. И выстрел будет — только один. Если не попадем — они могут успеть забаррикадироваться.
— Да-а, — кузнец прикинул предполагаемую траекторию. — Можем и не попасть, с первого-то выстрела. Ну а на второй подтащим оружие ближе, и уж тогда… Но ты прав — пока заряжаем, они вполне могут набросать у ворот всякого хлама — камней, ядер. Возьми их тогда! Никаких зарядов не хватит. Может, два орудия притащить?
— Заметят. Где мы второе-то спрячем?
Словно в ответ на мысли и слова мятежников с башни рявкнула пушка. Стреляли в сторону города, как раз по восставшим.
— Двенадцатифунтовка, — кто-то из повстанцев определил на звук. — Главные-то орудия у них на порт смотрят.
Ну ясно, что на порт — куда же еще-то? Отсюда, с горы Монтжуик, вся гавань как на ладони.
— А что это за оконце? — присмотревшись, Громов задумчиво показал рукой на высоту примерно третьего этажа.
— Ах, это, — проследил за его взглядом кузнец. — Там небольшая кузница, и есть проход на верхнюю площадку, к пушкам. Ты полагаешь…
— Да, кто-то ловкий мог бы туда забраться… Прямо вот так, по камням. А потом бы просто спустил веревку… кстати, ее можно взять с виселиц.
— Я попробую! — покусав губы, вызвался Жоакин. — Когда-то я лазал по скалам, собирал птичьи яйца.
— Ты?
Громов еще не успел ничего сказать, как Жауме похлопал паренька по плечу:
— Ну давай, и да поможет тебе Святая Дева с горы Монтсеррат! Постой, подожди — кого-нибудь пошлем за веревкой.