— Да, черт с ней, пускай Каролина, — махнул рукой Каменщик Рамон. — Какая разница — где? Другого-то выхода у нас все равно нет… А в Чарльстоне мы хотя бы будем свободными и что-нибудь придумаем — для начала можно и дома строить по договору — опыт у вас всех теперь есть.
Головешка Сильвио махнул рукой:
— Согласен — Каролина!
— А я бы домой вернуться хотел, в Матаро, — неожиданно промолвил Деревенщина Гонсало. — Землю б свою вернул, крестьянствовал… Женился бы.
И столько в его голосе было неожиданной щемящей грусти — вот уж никто не ожидал! — что Громов закусил губу. В конце концов, и сам-то он хотел бы вернуться. А Чарльстон — это порт, куда, насколько помнил Андрей, не так уж и редко заходит один кораблик… под названием «Барон Рохо»…
— Кстати, насчет дома, — усмехнувшись, лейтенант повысил голос. — Думаю, твоя идея, Гонсало, не так уж и несбыточна. Мы все сможем вернуться домой… я имею в виду Барселону, Матаро и что-то там еще… Да, сможем! И, полагаю, гораздо быстрее, чем вы все себе представляете — война ведь не будет длиться вечно.
— Да, но король Карл… Это ж от его имени нас всех осудили и выслали!
Андрей покачал головой:
— Однако королю Филиппу Бурбону мы ничего плохого не сделали. Наоборот, от конкурента его пострадали.
— Так ты, Андреас, думаешь, что Филипп Анжуйский…
— Он вполне может стать королем для всей Испании, — перебил Громов Головешку. — Если откажется от будущих претензий на французский трон, удовлетворившись только испанским. Это устроит всех — англичан, голландцев, пруссаков. Да так и случится, попомните мои слова!
С минуту узники сидели молча, обдумывая услышанное, и тишину вновь прервал сиплый бас Деревенщины:
— Так что же? Выходит, мы все же можем и домой вернуться?
— Можем, — не колеблясь, заверил Андрей. — Не сейчас, конечно, а лет эдак через пять. Сначала до Чарльстона доберемся, а там поглядим.
Недели через полторы после этого разговора «бригаду каменщиков» бросили на ремонт бастиона: неожиданно обвалился проход в угловую башню, пришлось срочно восстанавливать, опять же — под мудрым руководством опытного в подобных делах Рамона Кареды. Здесь, в бастионе, за работниками никто не следил — куда ж они из крепости денутся-то? Справедливости ради надо сказать, что и на строительстве стены контроль за людьми Кареды и Громова тоже был ослаблен: кроме этой бригады там трудились и другие, и во множестве — приглядывать было за кем, а «старые каменщики» уже зарекомендовали себя в лице прораба Лопеса и крепостного начальства, да и вообще считались надежными. Может, даже и потому, что каким-то образом за них замолвил словечко Мартин Пташка, ныне личный портной самой графини, донны Кьяры д'Аргуэльи?
Так оно все было иль нет, однако ж на ремонте провала (чтоб впредь не проваливался) приятели особо не ухайдакивались — вдали-то от чужих глаз! Правда, и не бездельничали особо — что-то делать все равно было нужно, Громов, к примеру — работая киркою, расширял проход, да так, что, нанеся очередной удар, едва не провалился в какую-то неожиданно разверзшуюся яму, зияющую холодной чернотой.
— Ого! — испуганно вскрикнул Головешка Сильвио. — Это что же, вход в ад?
— Вход-то вход, — опытный строитель Рамон сразу же заинтересовался ямой. — Но сдается мне — вовсе не в ад. И, скорее, это вовсе не вход, а выход.
— А ну-ка, поглядим! Сильвио, держи факел повыше…
Двумя ударами расширив проход, лейтенант спрыгнул в яму и, протянув руку, взял у Головешки факел…
— Господи… — гулко прозвучал его взволнованный голос. — А здесь и правда — вход в ад, клянусь всеми святыми!
— Что там такое? Что? — ремонтники заинтересованно вытянули шеи.
— Сами смотрите… вон…
В небольшой тесной каморке, на выстланном серым камнем полу, обнявшись, лежали два скелета! Да-да, именно так — обнявшись, сжимая друг друга в объятиях…
— Вон оно что… вот, значит… — прошептал Рамон. — Я слышал про это от Лопеса, но не верил.
— Да что ты слышал-то?!
— Это прелюбодеи, любовники, — Каменщик сглотнул слюну и перекрестился. — Женатый мужчина и замужняя женщина. Их поймали и замуровали здесь, в бастионе… Господи, они так и умерли, обнявшись.
— Выходит, сильно любили друг друга, — протянул Андрей. — Что ж, пусть земля им…
— А там, дальше — подземный ход, — всмотревшись, Головешка потянулся за факелом. — Поглядим? Слазим?