А на шлифовальном станке всё это можно сделать за несколько минут да гораздо чище. Только научись управляться.
Иван быстро приноровился к машине и стал выручать товарищей. Они настрогают колодки, а он один все эти заготовки отшлифует. Даже механик-немец был доволен.
Положили Ивану значительно большее жалованье, чем у других колодочников. И казалось, всё могло бы сложиться в его жизни хорошо: работал бы да работал, на пропитание и одежду хватало бы, стал на хорошем счету у начальства. Мог и сам бы выбиться в цеховое начальство. Скажем, поставили бы его старшим, а то и мастером… Так именно тогда и пришли к нему большие сомнения. Усомнился он в справедливости порядков, которые существовали на «Скороходе».
Хозяйничали на фабрике одни иностранцы. Рабочих они презирали. «Русский швин» было излюбленное словцо мастеров. То и дело раздавалось оно в цехах.
За каждую провинность — а чаще беспричинно — штрафовали. Опоздаешь на две-три минуты — берут штраф. Устроишь перекур — опять штраф. Громко чихнул — тоже плати штраф.
Припомнились Ивану всякие случаи.
Например, такой.
Был на фабрике сапожник Петя Скобарь. Он плохо зарабатывал и голодал. Как-то раз во время работы он упал в обморок.
Подошёл мастер, дал ему кусок хлеба.
— На, дурак, поешь, — вроде бы пожалел он. А потом оштрафовал за… нарушение порядка.
А то ещё было так. Похвалился сосед соседу:
— Посмотри, какие нарядные сапожки я сшил.
Услыхал мастер, заорал:
— Хотите поговорить — идите, швиньи, домой! — И в наказанье вычел с обоих жалованье за две недели.
Однажды такой случай произошёл в каблучном цехе.
Служил там одноглазый мастер. И всё ему казалось, что сапожники над ним посмеиваются. Как-то увидел он, что Мишка-каблучник, прищурив один глаз, осматривает только что прибитые каблуки.
— Ах ты, — говорит, — меня передразниваешь! Так получай за это штраф!
Мастер Вайнерт из отделочного отделения имел привычку носить при себе плётку и ею хлестал рабочих направо и налево…
Нет, не нравились все эти фабричные порядки Ивану.
Узнал он, что недовольных на «Скороходе» много. Только все осторожничали. Потому что хозяева всюду держали своих шпиков, которые подслушивали разговоры и доносили на рабочих.
И всё же случай свёл Ивана с одним толковым человеком, который дал ему несколько тоненьких печатных брошюрок. Сказал:
— Возьми, прочти.
Развернул Иван дома листочки. А там написано и про штрафы, и про незаконные вычеты, и про издевательства мастеров — всё правильно объяснено.
Потом в один из субботних дней тот же человек неожиданно пригласил его в баню.
— Захвати берёзовый веник. Славненько попаримся. Встретимся у трактира «Перепутье».
Шёл Иван помыться, а попал на собрание подпольного кружка. То, что он услыхал там, широко раскрыло ему глаза.
Собрания подпольщиков происходили в самых неожиданных местах: то на чердаке дома, то на лесопилке. Рабочие обсуждали, как совместно бороться за свои права, читали политическую литературу.
Сорокину поручили распространять листовки. Проверили предварительно, надёжный ли он человек. Дело требовало сноровки и умения. Надо было хорошо разбираться в обстановке, чтобы не подвести товарищей и себя.
Потом ему доверили задание посложнее.
Сапожники готовились провести маёвку. Постановили организовать всё заранее. Для этого решили встретиться в трактире на Лиговке. Явку должен был обеспечивать Иван.
У него приметная внешность. Светлые волосы зачёсаны назад. Глубокая складка пролегла между бровями. Глаза у него широко поставлены. Тонкие губы плотно сжаты в ниточку. А усы шпалочкой. Одевался Иван щеголевато: на костюм, на галстук не жалел своего повышенного жалованья. Мог сойти за учителя или за приказчика.
Он пришёл в трактир раньше намеченного срока, чтобы ознакомиться с обстановкой. Занял видное место. Сел и стал читать газету. Ему оставалось ждать, когда скажут пароль.
— Господин, ваш столик не занят? — должен спросить «свой».
— Будет занят, — положено было ответить Ивану и провести «своего человека» в отдельный кабинет.
Затея удалась. Собрание прошло благополучно. То, что говорилось в отдельном кабинете, не предназначалось для посторонних ушей.
Первого мая, как всегда заунывно, взвыл гудок на фабрике. Но сапожники не торопились на работу. Сегодня они избрали другой маршрут. Незаметно собрались они в чащобе Румянцевского леса. Пришли принаряженные и возбуждённые. Слушали ораторов, читали большевистские листовки, пели революционные песни.