В последних боевых операциях Виктор Сорокин участвовал при взятии Кёнигсберга.
И вот пришёл долгожданный мир. Лётчики в честь победы сделали головокружительные виражи над городом. Боевая карьера Виктора Ивановича завершилась. Он дослужился до звания майора, награждён был семью боевыми орденами и тринадцатью медалями. Теперь Виктор Сорокин мог демобилизоваться и вернуться домой. Уже не надо стало ему готовить огненное снаряжение самолётов, разрабатывать боевые операции, летать на бреющем полёте над танковыми колоннами врага.
— Чем же ты сейчас думаешь заняться? — поинтересовался отец, когда сын вернулся. — Что другое ты умееешь?
Порой бывает так, что человеку оказывается необходимо сменить профессию. Сменить по разным причинам.
Виктор Иванович всё это время оставался преданным авиации. Только теперь ему нужно было найти себя в мирной жизни.
Перебирая бумаги своего дяди Митюши, не вернувшегося с Пулковских высот, он нашёл необыкновенные рисунки моделей обуви. Захотелось завершить оставшиеся на бумаге замыслы…
— Отец, а где тот самый заветный башмачок, который ты дарил дяде Митюше ещё до войны? Погиб вместе с ним?
— Нет, — ответил Иван Михайлович. — Он так и хранится у нас в доме.
— Покажи-ка.
Старый Сорокин удивился:
— Но зачем он тебе?
Однако достал из комода потемневшую от времени резную шкатулку.
Виктор Иванович вынул из неё красный башмачок.
— Удивительную загадку таит в себе этот талисман. Берёшь его в руки — и тобой овладевает неодолимое желание сотворить нечто подобное.
Отец насторожился:
— Неужто и у тебя родилось такое желание?
— Да, — чётко ответил Виктор Иванович.
И тогда отец энергично замахал на него руками:
— Нет, нет и ещё раз нет! Я говорю тебе так же, как отвечал ты мне когда-то. Боевому майору нечего делать на обувной фабрике. Ему наверняка найдётся место и на гражданском аэродроме, и в лётной школе, и, наконец, хотя бы в аэроклубе. Ты подумай: какой из тебя сапожник? Тебе тридцать пять лет. У тебя уж руки потеряли гибкость — они приноровились к другому труду.
— Зато я знаю технику, математику. Теперь ведь сапожник не тот, что был при молодости деда Герасима. Сам рассказываешь: со всех сторон рабочего окружают точные приборы, машины. Одним шилом да молотком не обойдёшься. А меня авиация приучила к точности, к расчёту. Управлюсь!
— Всё равно шилом да молотком надо уметь владеть, — возразил отец. — А кто тебя такого возьмётся учить?
— Ты, — не задумываясь ответил Виктор Иванович.
Но отца было не уломать:
— Изменил в своё время нашему делу — теперь ищи другое.
Тогда Виктор Иванович обратился к матери:
— Упроси отца взять меня в ученики. Да, я уже не мальчик. Но зато я твёрдо знаю, чего хочу. И добьюсь своего. Мне только нужна на первых порах помощь. А кроме отца, мне не к кому обратиться.
— Отец стар и болен, — сказала мать. — Не прошла нам даром пережитая в Ленинграде блокада. Трудно ему учить… Может быть, и вправду другим займёшься?
А Виктор за своё:
— Мирных специальностей, конечно, много. И хороших. Но зачем выбирать что-то новое, когда есть у нас хорошее семейное дело. Так почему мне им и не заняться?
— Ладно, — согласилась мать. — Попытаюсь всё-таки уговорить отца. Хотя бы во имя памяти твоего деда Герасима.
Долго Иван Михайлович ещё упорствовал: никак не мог простить сыну измены. Но в конце концов уступил.
Отец научил сына делать колодки по старинке: так же из чурок рубить топором и резать тесаком, так же потом шить самому от начала до конца первые туфли. Без этого искусства нельзя было в совершенстве овладеть станками.
Только не успел отец передать всю свою науку сыну. Через полгода он умер. Виктор Иванович сильно горевал: отец всегда служил ему примером, был добрым советчиком и прекрасным учителем.
Продолжил он учёбу у своего дяди — Александра Полутова, известного колодочника. Но по нынешним временам и этого оказалось мало. Модельную лабораторию заполняли десятки полезных станков и приборов. Они освобождали мастера от топора и тесака. Они значительно облегчали труд. И Виктор Иванович поставил себе задачу: научиться работать на всех механизмах.
Фабрика послала его продолжить учёбу в Москве. Потом ещё отправили его на стажировку в Чехословакию, на знаменитое обувное объединение «Свит». Зато теперь он сделался спецом — хоть куда! Пожалуй, и деда своего, и отца, и дядю — всех перещеголял в знаниях. Те всё на ощупь делали. А Виктор Иванович познал многие сложные науки.