Внутри трейлера в самом деле все приготовили: лежали в ряд пять надувных матрасов с ремнями посередине. Было очень тепло, даже жарко, как и привыкли первенцы. Свет поступал в распахнутую дверь от городских фонарей. Платон уложил спящего малыша на дальний от входа матрас, поколебавшись, все же пристегнул его в районе поясницы. Для этого пришлось опуститься на корточки, но в этот момент про рану свою он не вспомнил. А вот встать не мог, охнул и завалился боком на жесткий пол трейлера.
Шорох заставил его вскинуть голову: из тонущих во мраке углов приближались две не замеченные прежде низкие фигуры. Они тряслись и прижимались друг к другу, кутались в куски овчины. Впервые Платон мог осознанно разглядеть тех, кто заботился о нем когда-то. Может, это были те самые буки, а может, и нет. Их узкие прозрачные лица ничего не выражали. Один помог Платону встать, другой, опустившись на все конечности, осматривал ребенка на свой манер: обнюхивал рот и голову.
Воронцов поспешил за следующим ребенком, тоже мальчиком, тем, что творил невесомость. Напоследок принес самых маленьких, мальчика и девочку разом, и понял, что больше не в состоянии двигаться. Присел на свободный матрас, стараясь не стонать. В паре шагов от него буки бесшумно возились с малышами, осматривали, пристегивали.
В трейлер осторожно заглянула Женя, ее круглое лицо сияло.
– Спасибо тебе! Оставайся тут до прибытия, буки тебе помогут, а там уж будет настоящий врач. С машиной что делать?
– Оставьте тут, только переставьте понадежней, – из последних сил выговорил Платон. – Хозяин найдет ее.
– Сделаем!
Она исчезла. Один из бук бесшумно метнулся к Платону, склонился над ним, словно сломавшись в пояснице. На подобии лица, где под кожей проглядывала каждая мышца, каждый сосуд, был едва различим темный, почти черный рот, похожий на щель. Рот был закрыт, но бука звучал – все его тело еле заметно пульсировало и испускало знакомую мелодию. Нога вдруг стала меньше болеть, словно ее погрузили в заморозку. Мысли разбегались, и невыносимо захотелось спать. Платон не нашел причин противиться этому желанию – во время поездки в неизвестность имело смысл отдохнуть.
В следующий раз он открыл глаза, когда машина уже остановилась и буки сами начали выносить детей. Платон встал, похромал к двери, желая осмотреться: трейлер был почти что пришвартован ко входу в очень просторное здание, где только что скрылось одно из существ с ребенком. Воронцов сумел соскочить на землю, осмотрелся: вокруг темнел парк, вдали по ярким огням угадывался большой дом. Помещение, куда переносили детей, оказалось ангаром шатрового типа. Дорога, по которой подъехал трейлер, упиралась в ворота, там мелькали человеческие фигуры.
Затрещали высокие кусты, над ними, словно луна, взошло круглое встревоженное лицо.
– Так и думала, что ты сам выберешься, не утерпишь. Ну и к чему это геройство? Доктор сам за тобой пришел бы, чтобы ногу лишний раз не тревожить, – быстро и немного сердито выговаривала ему Женя, озираясь тревожно. – Ладно, пойдем уж.
– Куда? – осведомился Платон.
– Сперва в смотровую, потом в твою комнату. За первенцев не волнуйся, с буками им хорошо и привычно.
Об этом Воронцов знал по собственному опыту, так что спорить не стал, похромал рядом с девушкой по дорожке с подсветкой. Его немного удивило, что при шикарном особняке в одной из пристроек оказался настоящий врачебный кабинет, обставленный так, что иной больнице и не снилось. Доктор с пшеничного цвета усиками потер помятое лицо – пока ждал, задремал прямо за столом – и улыбнулся как-то очень по-домашнему. Представился как Вадим Андреевич и распорядился:
– Вы, молодой человек, за ширму сейчас пройдите, скиньте одежду, наденьте халат. Придется вам пока обойтись без штанов. И зовите меня, помогу вам забраться на каталку для осмотра. Женечка, если не возражаете, останется в качестве ассистентки, ей не впервой…
– Доктор, вы знаете, кто я? – напрямую спросил его Платон.
Мужчина замер с вопросительным выражением на лице, усы смешно встопорщились.
– Конечно, я осведомлен, но какое значение…
– Вас предупредили, что, прикоснувшись ко мне, вы можете начать говорить то, что не планировали, и делать то, что не собирались? Это и к тебе, Женя, относится, – сказал Воронцов.
Доктор растянул губы в вежливой улыбке, а у девушки снова запылали щеки.
– Ах вот вы о чем, молодой человек, – благодушно уронил Вадим Андреевич. – Понимаю вас и уверяю: беспокоиться не о чем. Я в курсе, что вы – первенец, и знаю вашу особенность. Считай я в душе, что первенцы – угроза обществу, а многие, знаю, так и считают, то, коснувшись вас, возможно, начал бы мыслить в направлении, как от вас избавиться. Врачу это нетрудно устроить. Но это не так, я вижу в вас прежде всего человека, раненого мальчика, если быть точнее. Женечка думает так же. Впрочем, наша девица и не коснется вас, будет только на подхвате. Так что не волнуйтесь, и давайте уже займемся вашей раной.