– Прошу! – Петро подставил девушке руку кренделем. Девушка просунула свою руку под руку Петра, и они пошли в обратную сторону.
Петро прикрыл другой рукой ее ладонь:
– Вы замерзли… У вас рука холодная…
– Нет, я всегда немножко такая прохладная.
– Это очень даже хорошо. А то некоторые вспотеют… Мне такие не очень нравятся… Вас как зовут?
– Меня – Яна Вишняускас. А вас?
– А меня – Петро Сухофрукт.
– Какая у вас смешная фамилия, извините.
– У вас тоже ничего.
Они дошли до пересечения аллей.
– Ну, – Яна высвободила руку, – мне теперь немножко налево… Спасибо вам за внимание…
– Как же налево? – удивился Петро. – Выход с кладбища прямо, а не налево. Нам прямо надо.
– Нет-нет. Это вам прямо надо, а мне немножко налево. Если захотите, мы с вами еще встретимся завтра. Приходите сюда как стемнеет, мы немножко погуляем.
– Хорошо, приду обязательно… Только, почему вам налево-то?.. У вас что там, извините, родные похоронены?
– Да-да. Что-то наподобие, – она повернулась и зашагала налево, в темноту.
Петро так и остался стоять.
– Значит, когда стемнеет?! – крикнул он вслед уходящей.
– Завтра… – Сухофрукту показалось, что голос идет откуда-то снизу.
Ушла, — подумал Петро. – Ну и ладно. Я сегодня уже одну того… В принципе, на сегодня хватит…
На следующий день Петро сидел в столовой со своим другом Жилинасом. Жилинас был из местных. Он вырос в этом городке и поступил здесь же в летное училище. Ели гуляш с картошкой. Гуляш был малосоленый и без перца. Пресная и постная пища прибалтийской столовой не нравилась Сухофрукту. Он привык к жирной и острой кухне Украины. Он любил сало, вареники и горилку с перцем. Петро потряс перечницу над мясом, но из нее не посыпалось.
– Е-мое! Экономят, что ли?! Жилинас, скажи своим, чтоб насыпали.
Жилинасу, как местному, не отказывали. Прибалты на просьбы русских реагировали не очень. Летчики частенько действовали через Жилинаса.
– Вишняускас! – крикнул Жилинас в кухню.
Из окошка раздачи выглянул повар в белом колпаке и с половником в руке.
– Давай перец!
Повар исчез в окошке, а вместо него оттуда вылетел пакетик черного молотого перца и упал на стол.
– Во как у вас в Прибалтике! – возмутился Петро. – Кидают перец, как собакам! – Он почувствовал острое желание вытащить повара через окошко и дать ему по колпаку!
– Да нет, – Жилинас спокойно махнул ладонью. – Вишняускас маленько неразговорчивый.
– Дочки у него нет случайно? – Петро вскрыл пакетик и густо посыпал мясо перцем.
– Да… была дочка, но утопилась в озере из-за парня…
– Ну?! – Сухофрукт почувствовал что-то нехорошее. – А как ее звали?
– Яна звали… Яна Вишняускас.
По затылку у Петра побежали холодные мурашки и забежали за воротник. У него изменилось лицо.
– Что, – спросил Жилинас, – немножко много перца посыпал?
Петро кивнул. Есть больше не хотелось. Он отодвинул тарелку и сказал:
– Пойду воздухом подышу.
Сухофрукт пошел подышать воздухом на кладбище. Он нашел нужный поворот, свернул налево и почти сразу наткнулся на могилу Яны Вишняускас. С куска полированного гранита на него смотрела фотокарточка девушки, которую он провожал ночью!
Петро перекрестился и побежал оттуда что есть духу. Несколько дней после этого он плохо спал, его мучили кошмары. Но постепенно он смог себя убедить, что это всё ему показалось, и он не провожал никаких покойниц, а просто, когда перелезал через кладбищенский забор, упал головой на плиту, потерял сознание и видел галлюцинацию. А потом он придумал еще лучше – он никуда не падал, а действительно встретил какую-то девушку, которая над ним подшутила – прибалтийская националистка подшутила над русским…
3
Петро попытался еще раз связаться с аэродромом. И на этот раз ему удалось! В наушниках затрещало, и он услышал голос Иншакова.
– Петро, прием! – кричал Иншаков. – Слышишь меня, Петро?!
– Товарищ полковник! – Сухофрукт обрадовался, что связь есть. – Товарищ полковник! Слышу вас хорошо!
– Петро! Прием! Слышишь меня?! – опять закричал Иншаков.
– Слышу, товарищ полковник! Товарищ полковник, у нас ЧП! Дроздов разбился!
– Сухофрукт! Прием! Слышишь меня?!
Петро понял, что связь только в одну сторону. Он слышал землю, а земля его нет.
– Алё! Сухофрукт! Если слышишь меня, хочу тебя обрадовать! Только что приехала твоя невеста из Прибалтики! Эх, Петро! Скрытный ты какой, оказывается! Скрывал от нас, от боевых товарищей, такую свою красавицу! Скрывал от нас, что у тебя свадьба на носу! – Иншаков засмеялся.
– Какая невеста?! – удивился Петро. Он забыл, что полковник его не слышит. – Какая еще невеста?!
– Ну ты и дал! – продолжал Иншаков. – Хорошая девчина, только бледненькая немного. – Он опять засмеялся. – И зовут смешно… Яна Вишняускас!.. А-ха-ха! Вишняускас и Сухофрукт! А сын у вас будет Компотус! А-ха-ха! Ждет тебя! Быстрей бы уж, говорит, прилетал! Ну, я отключаюсь!
У Петра перехватило дыхание. Будто ему горло перетянули резиновым жгутом. Он выпустил штурвал и схватился за грудь. Его глаза как будто кто-то выталкивал изнутри. Шпок! И стало темно.
Самолет накренился и полетел к земле.
4
Скрепкин поджал под себя здоровую ногу и, что было сил, лягнул ею наугад. Нога во что-то попала. Что-то хрюкнуло и ослабило хватку. Леня не стал смотреть, чего он лягнул, – смотреть было некогда, время шло на секунды. Леня заработал локтями и здоровой коленкой. Его туловище задвигалось вперед. До входа в подвал оставалось не так уж много. Но тело пронзала острая боль, а мозг туманился и готов был в любую секунду выйти из строя. Не сметь! – уговаривал Скрепкин тело и мозг. – Работать! Пока еще есть возможность… Осталось немного… Вкалывайте, суки…
Голова Лени наткнулась на кирзовые сапоги. Он поднял глаза и увидел над собой ухмыляющегося Хомякова с потухшим окурком между клыков. Игорь Степанович наступил сапогом Скрепкину на руку.
– Шкатулку! – он протянул ладонь.
– Хер тебе!
Хомяков надавил каблуком. Хрустнули раздавленные кости. Леня вскрикнул. В глазах почернело.