– Вот именно! – преподобный Майкл указывает на Бантера пальцем. – Кому же, как не мне, вашему пастырю, должно быть виднее! – Он усмехается. – Потому что я – пастырь истинной церкви Бога нашего, и сам Бог дает мне полномочия разбираться во всяких делах Божьих!.. А почему, спросите вы, заблудшие души не сразу приходят сюда? Почему они следуют кривыми путями? Почему они выбирают неправильные пути и неверные учения?.. Ну-ка, Генри Ричарде, скажи ты, сынок?
Генри Ричарде поднимается с лавки. Он улыбается и молчит. Ему с места шепчет что-то жена. Генри наклоняется к ней, а потом говорит:
– Они заблуждаются, преподобный Майкл.
– Верно… Они заблуждаются. Но почему?.. Почему мы не заблуждаемся, а они заблуждаются?.. А потому, что они должны заблуждаться! А почему они должны заблуждаться? Да потому, что этого хочет Бог! Никто не может даже заблуждаться, если того не желает Бог!.. Бог хочет, чтобы они, эти грешники, оставили ТАМ, в этих скверных местах свои нечистоты! А в истинную церковь пришли очищенными! Вот какова мудрость Бога! И пора нам ее восславить, – он поднимает руки, и прихожане затягивают псалом…
Но тут что-то происходит. Воспоминание ускользает, уступая место осознанию того, что она не в уютной и безопасной церкви, а на грязной чужой земле, среди диких деревень России, и что на нее сейчас наступит железная нога взбесившегося указателя…
Ирина вздрогнула и открыла глаза…
Туман сгущался. Она лежала на дороге. В метре от нее стоял указатель. Значит, всё это ей только померещилось! Но видение было настолько ярким…
Ирина поднялась на ноги и огляделась. Сзади стояла машина, из которой она вылезла. Ей не хотелось возвращаться в машину, которая каким-то невероятным образом привезла ее в то самое место, которое она больше всего на свете хотела покинуть. В этой машине была какая-то обреченность. Если бы Ирина была натуральной русской, она наверняка вспомнила бы теперь стихи… А приехал я назад, а приехал в Ленинград… Но Ирина не была натуральной русской и она не вспомнила.
Вдруг она поняла, что какие-то силы хотят, чтобы она держалась подальше от этих мест, а другие, противоположные силы, наоборот, пытаются вернуть ее в деревню. И еще она поняла, что эти последние силы – Светлые. Они хотят, чтобы Ирина послужила их целям. Но ей было так страшно!
Ирина рванулась с места и побежала, побежала, побежала прочь от Красного Бубна.
Туман продолжал сгущаться.
Вдруг из него вырвались круглые желтые глаза.
Ирина взвизгнула.
Желтые глаза налетели на нее и ударили в живот.
Ирина провалилась в глубокую темноту.
Глава семнадцатая
АДСКИЙ ОГОНЬ
1
Твердохлебову снилось, что он попался на сигаретах и сидит в тюрьме. Рядом, на верхних нарах, сидит в тюрьме Света.
– За что сидишь? – спрашивает Вася, зевая.
– За убийство, – отвечает девушка, болтая ногами.
– А кого ты убила?
– Тебя.
– А… Постой! Как это меня?! Я же вот с тобой сижу!
– Ну и что. Это тюрьма особая. Для жертв и их убийц.
Вася подумал над ее словами.
– Нет, не понимаю. Вот я, – он хлопнул себя в грудь, – сижу на нарах, как живой. А если б был мертвый, то лежал бы в гробу на кладбище, скрестив руки на груди. – Вася лег на нары и показал, как лежат покойники.
Вдруг он понял, что действительно мертвый и не может пошевелиться.
– Ну вот, видишь, – Света свесилась с верхних нар, – а ты не верил… Сейчас баланду принесут, и я тебя помяну.
В дверь постучали. Открылось окошко, и в него въехал поднос с алюминиевой тарелкой супа и рюмочкой водки.
– Царствие Небесное тебе не положено за то, что ты воровал папиросы… Ты еще, Вась, всего не знаешь… Но в Рай тебя теперь не пустят… Ты сделал большую ошибку, когда начал воровать папиросы. В Рай, Вася, даже убийцу могут пустить, если он отоварит молодого черта. А вот тех, кто папиросы крадет, в Рай не пускают ни под каким видом. Заказаны тебе, Вася, пути в Рай. Лизать тебе, Вася, теперь сковородки, а в жопу тебе горячие папиросы засовывать станут. Пусть в Аду тебе будет сухо, – Света выпила.
Твердохлебова очень возмутили такие порядки на Том Свете. Как же так – убийцам и на этом свете нормально живется, и на том им прощают! А ему, Васе, за то, что он папиросы крадет, чтобы свести концы с концами – вечные муки! Но ответить он ничего не мог, потому что был мертв.
В дверь снова постучали.
– Это черти, за тобой пришли, – объявила Света.
Дверь медленно открылась, и в камеру заглянула страшная волосатая харя.
Вася закричал, но из его рта не вырвалось ни звука…