Тем временем в неволе, несмотря на все мучения, Сергей по-прежнему твердо стоял за правду.
Четырнадцатого октября 2009 года он дал новые показания на двенадцати страницах, продолжая документально закреплять в деле свидетельства соучастия чиновников в хищении и укрывательстве. Он указывал имена людей, даты и места событий, не оставляя ничего воображению. В заключение он указал: «Я считаю всех членов следственной группы исполнителями чьего-то преступного заказа».
Это был поистине выдающийся документ. То, что Сергей решился его написать, было невероятно храбрым поступком. Тем, кто далек от реалий сегодняшней России, нелегко понять, какой опасности он подвергал себя, давая эти показания. В России убивают людей за гораздо меньшие свидетельства. То, что Сергей говорил, находясь во власти людей, которые его упрятали за решетку и против которых он свидетельствовал, демонстрировало его решимость. Он не собирался замалчивать коррупцию в правоохранительных органах и добивался уголовного преследования своих мучителей.
В те же дни мне предстояло выступить с большой речью в Стэнфордском университете о рисках, связанных с инвестированием в Россию. Моему сыну Дэвиду в то время шел тринадцатый год. Он никогда не был в моей альма матер. Последнее время Дэвид был окружен моими злоключениями, и я решил взять его с собой, чтобы показать место, где провел несколько самых счастливых лет жизни.
Мы полетели в Сан-Франциско, и я попытался на время мысленно отключиться от России. Но в каком бы часовом поясе или части света я не находился, мысль о положении Сергея не покидала меня ни на минуту, она наполняла печалью и чувством вины. Единственное, что могло принести мне облегчение, это освобождение Сергея.
На следующий день после нашего приезда я выступил с речью и поведал слушателям о судьбе своего бизнеса в России. Я завершил рассказ событиями, которые полностью поглощали меня последний год, а в самом конце показал ролик из Ютьюба — многие были тронуты до слез.
Покинув зал, мы с Дэвидом окунулись в теплый калифорнийский воздух, и в этот момент я почувствовал себя немного лучше. Хотя наш ролик в интернете посмотрели десятки тысяч людей, мне прежде не доводилось видеть реакцию зрителей. Поделившись историей Сергея с присутствующими в зале людьми, увидев их лица и услышав негодование в их голосах, я ощутил, что не одинок в своей борьбе.
Пока мы с Дэвидом прогуливались по территории университета, раздался звонок. Звонил Владимир Пастухов. Его голос прозвучал мрачно:
— Билл, произошло нечто ужасное.
— Что такое?
— Мне на телефон только что пришло текстовое сообщение. Оно на русском. Вот его текст:
«Что страшней… не знаю, смерть… или тюрьма».
От волнения я начал ходить взад-вперед.
— Оно адресовано вам?
— Не знаю.
— Может быть мне, Вадиму… или Сергею?
— Возможно.
— Кто его прислал?
— Не ясно.
— А откуда у них ваш номер? Этот номер телефона никому не известен.
— Я не знаю, Билл.
Сын стоял рядом и с беспокойством смотрел на меня во все глаза. Я перестал вышагивать и слабо улыбнулся, чтобы успокоить его.
— А можно отследить это сообщение и выяснить, кто отправитель?
— Я попробую. Перезвоню, как только что-нибудь узнаю.
— Спасибо.
Этот минутный звонок растворил без остатка все положительные эмоции дня. Обратный путь в Лондон был долгим и безрадостным. Я понятия не имел, как объяснить это послание, в чей адрес оно направлено и что мне следует предпринять. Ситуация выглядела серьезной и вызывала у меня большие опасения.
Вскоре Владимир получил еще одно сообщение, тоже на русском языке:
«Поезда… идут поезда… все на северный… на восток… и мне кажется… никогда… не закончится… этот срок…».
Как объяснил Владимир, это был припев из тюремного шансона. Имелись в виду поезда, увозившие арестантов в сибирские лагеря на верную смерть.
Через несколько дней мне неожиданно позвонил давний клиент — Филипп Фалтон. Он был моим близким приятелем со времен истории с «Газпромом». Они с женой остановились проездом в Лондоне и хотели повидать Елену и детей. Мы прекрасно провели время, пообедав в ресторане на пятом этаже торгового центра «Харви Николс», и мне удалось на несколько часов оставить в стороне свои тревоги. Филипп с супругой умилялись нашими малышами, и мы с Еленой получили истинное удовольствие от встречи. Мне неприятно это признавать, но какое-то время я чувствовал себя, будто все вернулось в нормальное русло. Я, конечно, понимал, что проблемы никуда не делись, но полагал, что можно — или даже нужно — забывать о них на время, делать передышки и хотя бы один вечер провести так, будто у меня все нормально.