– Можешь взять почитать, потом вернешь.
Статья занимала не меньше двух страниц, заполненных мелким шрифтом.
– А если в двух словах? – попросил Самсонов.
Тимченко вздохнул:
– Эх, молодежь! Все торопитесь.
– Времени мало.
– Поспешишь – людей насмешишь, – наставительно проговорил Тимченко. Отпил пива, кашлянул. – Суть в том, что копье является символом отца, оно имеет значение оплодотворения и восходит аж к мифам о создании мира. Например, есть ведийское сказание о взбалтывании молочного океана копьем, а божество грозы и плодородия Баал изображается с молнией-копьем, поражающим Землю. Это отражает эротическое единение двух начал. Кроме того, копье – один из символов мировой оси. Это оружие можно сравнить с ветвью, деревом. Рыцари считали копье символом высокой нравственности.
– Ну, нравственность тут, наверное, ни при чем, – заметил Самсонов, когда Тимченко замолчал, чтобы хлебнуть пива.
– Если убийца считает себя нравственным, то очень даже при чем, – возразил психолог. – Все зависит от точки зрения. Ставь себя на место преступника, если хочешь понять его.
– Я вот как раз поставил и думаю, что выбрал бы для ритуала какое-нибудь особенное копье. Не просто самоделку, а нечто… с историей.
Тимченко покачал головой.
– Все известные копья находятся в музеях, – сказал он. – К ним нет доступа.
– Вот и я о том же.
– В каком смысле?
– В том, что кто угодно не может раздобыть такие копья. К ним нужно иметь… доступ. Фридрих Николаевич, а какие известные копья приходят вам в голову?
Тимченко принялся загибать пальцы:
– Копье Судьбы, разумеется, Копье Одина и Копье Афины. Но их гораздо больше. Поищи в Интернете.
– Так и сделаю.
– Я тебе дам телефон своего знакомого. Он профессор криминальной психиатрии. Поговори с ним, он специализируется на составлении психологических портретов серийных убийц.
Тимченко отправился за записной книжкой.
– Его зовут Тавридиев Степан Павлович, – сказал он, вернувшись с листком бумаги, где записал номер.
– Тавридиев? – переспросил Самсонов. – Знакомая фамилия. Кажется, я с ним встречался, когда мы расследовали дело «Красного тюльпана», как его потом назвали газетчики.
– Так у тебя есть его телефон?
– Нет, я после окончания дела стираю данные обо всех свидетелях и подозреваемых. Освобождаю место для новых.
– Понятно. Тогда бери.
Самсонов взял листок и спрятал в карман.
– Спасибо, Фридрих Николаевич.
– Обращайся. Только не очень часто. Я все-таки на пенсии.
– И за пиво особый респект.
Тимченко поднял свой стакан, словно салютуя.
Когда Самсонов садился в «Олдсмобиль», дождь уже лил вовсю. Пришлось включить «дворники». Старший лейтенант позвонил Тавридиеву сразу, даже не заводя мотор. Профессор вспомнил его, стоило назваться.
– Мне все-таки понадобилась ваша помощь, Степан Петрович, – сказал Самсонов, делая музыку в салоне потише.
– Я вам еще в тот раз предлагал, – напомнил профессор. – Но вы опасались, что я убийца.
– Ну, не то чтобы я вас всерьез подозревал…
– Ладно, шучу. Приезжайте, я дома. Запишите адрес.
Самсонов достал блокнот, Тавридиев продиктовал ему название улицы и номер дома.
– Звоните в домофон семь-девять-ка, – добавил он.
– Я буду через час, – сказал Самсонов.
– Жду!
Старший лейтенант завел мотор. Перед тем как развернуться, он бросил взгляд на веранду, но Тимченко видно не было: пелена дождя скрывала все дальше десяти метров. Самсонов вывел «Олдсмобиль» на шоссе и погнал обратно в город.
В салоне гремел отрывок из оперы Вагнера «Лоэнгрин». Кажется, у него тоже было какое-то магическое копье. Самсонов никогда не вникал в сюжеты опер, он просто любил музыку и слушал все подряд – от классики до рока, – но при этом тщательно отбирал композиции, которые включал в свои плей-листы.
По дороге старший лейтенант думал о том, что убийца, на которого ему придется охотиться, едва ли станет заигрывать с полицией или прессой. Похоже, он зациклен на своих сексуальных фаллических фантазиях и ненависти к женскому полу. Так что лишних зацепок не будет. А они не помешали бы. Копье и предположительные проблемы с потенцией – это, конечно, хорошо, но только на них далеко не уедешь. Самсонов надеялся, что Дремин раскрутит ниточку, ведущую в детский дом, и сделает это как можно скорее.
Впереди показались «ворота», сообщающие, что водители въезжают в Санкт-Петербург, и Самсонов прибавил скорости. Эта гонка не была похожа на ралли хот-роадов, потому что в ней Самсонов соревновался не с другими пилотами, а с убийцей, но и здесь смерть поджидала на каждом шагу. И хотя старший лейтенант никогда не признался бы себе в этом, ему это нравилось. Именно поэтому, когда не было дел и «Серийный отдел» простаивал, он искал другого экстрима: гонки, азартные игры, безобидные пари с Полтавиным. Но сейчас все это Самсонову было не нужно: он шел по следу, чувствовал запах крови, и сердце билось сильнее при мысли о том, что рано или поздно эта погоня закончится и он возьмет главный приз! Пусть даже это будет всего лишь сданная в архив папка с пометкой «Дело закрыто».