Настя каждый раз ездила с ним, по приезде сразу бежала в школу сдавать контрольные задания. Директор школы очень хвалил её за успехи в учёбе и ставил другим в пример.
Я всё это время так и проходил с клюкой. Ноги ни в какую не хотели меня слушаться. Когда на улице подсохло, начал во дворе заниматься гимнастикой ушу. Вспомнился весь комплекс двадцати четырёх форм тайцзицюань.
Как-то раз эти мои занятия увидел китаец Шэнли. В тот раз почтительный поклон его был особенно глубоким. Похоже, что он на полном серьёзе уверовал, что я являюсь воплощением Великого Дракона. Ну ещё бы ему не уверовать. И с Силой получается работать, и фактически с того света вернулся, да ещё и оказался знатоком традиционной китайской гимнастики. Наверное, это был первый случай, когда защита ауры у китайца дала сбой, и я явственно увидел в ней почтение, уважение и фанатичную веру. Веру не в кого-то гипотетичного, а в самого Великого Дракона, так сказать, во плоти.
Шэн-ли какое-то время молча стоял и смотрел на мои занятия, а потом показал несколько движений комплекса, которые я, по его мнению, выполнил недостаточно совершенно. То ли упражнения помогли, то ли организм сам справился, но к концу лета тридцать третьего года я ходил уже вполне нормально и даже начал понемногу бегать по утрам.
В один из дней, когда я вернулся с очередной утренней пробежки и, фыркая, умывался во дворе у бочки, ко мне рядом на завалинку подсел дядька Андрей. Привычно набил свою трубку и, затянувшись самосадом, выпустил облако табачного дыма, которому позавидовал бы любой паровоз. А затем он спросил:
— Виктор, а как оно там всё было? Может, расскажешь? А то ты об этом всё время помалкиваешь.
— Рассказать? — Я сел рядом, вытираясь рушником. — Рассказать можно. По-разному там было. Ну, до сего дня различий вроде никаких. И там и тут были и война с германцем, и революция, и с китайцами схлестнулись в двадцать девятом, и голод тоже был. А вот дальше там были репрессии, наверняка не такие, как у нас там писали, но тем не менее были. Много кого посадили, а то и расстреляли. Кого-то за дело, кого-то по доносу.
Страна тем временем строилась и развивалась. Жизнь понемногу налаживалась. В Германии, как ты читал в газетах, к власти пришёл Гитлер. Вот он скоро и начнёт подминать под себя всю Европу, а в сорок первом году на нас попрёт. И будет страшная война. Пожалуй, самая страшная из всех. Немцы дойдут до самой Москвы, уже в бинокли будут её рассматривать, но получат по зубам и откатятся от её стен.
Ленинград полностью окружат и будут морить людей голодом. По разным оценкам, от 900 тысяч до полутора миллионов мирных жителей умрёт от голода или погибнет от обстрелов и бомбёжек, — сбоку раздался треск: дядька Андрей сидел с белым лицом, держа в руках сломанную трубку, — но город выстоял. Люди получали по сто двадцать пять граммов хлеба в день и всё равно шли на заводы и выпускали танки и боеприпасы. Да и хлебом-то это назвать нельзя было. Я до сих пор помню его состав. Жмых, пищевая целлюлоза, обойная пыль, выбойка из мешков, хвоя и немного обойной ржаной муки. И так почти девятьсот дней и ночей. Им по льду Ладожского озера машинами возили продовольствие, а обратно вывозили детей и совсем ослабших, а немцы обстреливали и бомбили эту дорогу.
Самое удивительное, что в это время в Ленинграде в Институте растениеводства в хранилище лежали десятки тонн семян. Сотрудники музея получали такую же мизерную пайку, как и все, падали в голодные обмороки, но не взяли ни зёрнышка. Под бомбёжками и обстрелами они с риском для жизни разыскивали дрова, чтобы не дать замёрзнуть уникальной коллекции растений.
Война продлилась до мая сорок пятого года. Немцев разбили, над их Рейхстагом в Берлине водрузили Красное Знамя. Потеряли при этом разрушенной всю западную часть страны и почти тридцать миллионов погибшими. При этом на фронте погибло меньше, чем было убито мирных жителей. У немцев была цель уничтожить как можно больше славян и всех евреев. Некоторые деревни и сёла они сожгли вместе с жителями. Сгоняли всех, и старых и малых, в какой-нибудь сарай и заживо всех сжигали.
Потом страну долго поднимали из руин. Бывшие союзнички, американцы с англичанами, нас традиционно предали, и началось противостояние уже с ними. До открытой войны, слава Богу, не дошло, но легче от этого не стало.
В пятьдесят седьмом году запустили в космос первый спутник Земли, а в шестьдесят первом первым космонавтом планеты стал наш русский человек. Не всё, конечно, было гладко, проблем и дурости хватало, но жили, в общем-то, нормально. В восьмидесятых к власти пришёл то ли просто дурак, то ли откровенный предатель, который запустил развал страны. Потом его сменил другой, который страну окончательно разрушил. Опять вернулись разруха, гражданская война, а кое-где и голод.