Информационные технологии ("промывание мозгов") позволяют мягко насаждать стереотипы сознания и поведения, управлять "течением мысли". Навязанная обществу в потоках избыточной информации целесообразная модель восприятия мира слишком сложна для отдельных людей, которые все чаще оказываются беспомощными при самостоятельном принятии даже самых простых житейских решений.
Общество все более подпадает под поголовный, отнюдь не либеральный, контроль расходов граждан через систему расчетов по кредитным карточкам (даже уличные счетчики оплаты за стоянку автомашины переводятся с наличной монеты на кредитную карточку).
Психологию общества "активных/пассивных" выражает и американская примитивная, быстрая еда (только во Франции при аристократии кухня поднялась до изысканности), и произносимое при выпивке единственное пожелание: "взбодрись" (не унывай). Индивидуализм не способствует вниманию к другим и тосты, как правило, не произносятся. В узком месте уступают, пропускают и маневрируют одиночно.
Русская аристократия
Теперь о России. До февральской революции 1917 г. устройство жизни в империи оставалось сословным[1]. Граница же в правящее сословие закрыта. Права и обязанности в сословиях передаются по наследству вне зависимости от деловых и личных качеств. У "высших" (дворянство) из поколения в поколение передаются привилегии, а у "низших" — обязанности. Проявить себя, изменить свое положение и подняться в правящее сословие человеку из числа от природы "лично годных", но не "благородных" очень трудно. Даже богатейшее купечество в своем социальном положении было ущемлено по сравнению с дворянством. Легальный путь наверх при царях лежал через карьеру чиновника. Так, если дед и отец в табели о рангах за срок службы смогли подняться до личного дворянства, то внук имел право испрашивать для себя и последующих поколений дворянство потомственное. В потомственности привилегий российского чиновничества (при советской власти — партийной номенклатуры) состоит его коренное отличие от классической бюрократии. В народе из-за этого витает неприязнь к "верхам". Длительный мир, гармония в обществе удерживаются общинной идеей доверия, жизни по совести, справедливости. А естественная замена "пассивных" на "активных" происходит скачком, решительной акцией, путем переворота внутри аристократии, и протекает быстро (как чудо).
Сознание в России традиционно православное. Внутри значения "правильно славить Бога" идея православия подразумевает и причастность к Божественной славе, которой удостаиваются подвижники. У православных на Небе — "Царствие", то есть аристократия, а не демократия. "Славны" у русских и люди духовного, нравственного подвига (мученики за идею), и герои мирского служения, прежде всего среди воинства. Участие в Божественной славе для православных — средство спасения души. Если мерить душу на душу, то православной меркой будет именно слава. Слава — Божия благодать.
Если же мерить души деньгами или властью, то у русских, по словам Достоевского, возникает "не то что зависть, — тут является какое-то невыносимое чувство нравственного неравенства, слишком язвительного для простонародья".
Деньгами могли гордиться только те, кто их сделал сам, — купцы. Но и здесь, в отличие от Запада, православный купец, по словам представителя знаменитого рода купцов-староверов, Вл. Рябушинского, осознавал себя "лишь как Божьего доверенного по управлению собственностью", а вовсе не абсолютного распорядителя своего собственного богатства всецело и исключительно в личных интересах. Единоличный предприниматель-протестант на Западе (англичанин, немец, голландец, американец) не был скован в предприимчивости чувством ответственности перед Богом. Рискуя, он видел только наживу, только себя и свое богатство. Русский же хозяин, думая о деньгах, оглядывался на славу Божью и не мог особо суетиться. Недаром русское купечество титуловалось "степенством". Вл. Рябушинский по собственному опыту свидетельствует: "Англичанин в душе всегда игрок, даже если он серьезный деловой человек, а наши совсем не игроки, а очень осторожны и медлительны, решение принимают не сразу, а выжидая, но раз оно принято, гнут линию упорно и тягуче, несмотря на неудачи". И еще: "С детства нам внушали: "дело"; тут было нечто большее, чем нажива. Это говорилось так, как потом солдатом я слышал: "Служба Его Величества". И на ней и чины, и ордена, и выгода, но не в них суть для человека с совестью и пониманием".
1
Православие поощряло аристократию в самом предмете ее духовной гордости: иметь не деньги и не власть, а подвиги служения, свои или славных предков ("слуга царю, отец солдатам"). И Царь должен был служить славе: "Царствуй на славу Царь православный! Царствуй на славу, на славу нам", — пелось в гимне. Соответственно, и девиз веками был такой: "самодержавие — православие — народность".