— Скажите им, пусть они там, в Бирмингеме, поищут во дворах позади домов, особенно за сараями, — сказал Грэхем. — Если кошку ранили, дети могли не сразу обнаружить это. А потом они ее похоронили. Кошки, чувствуя приближение смерти, норовят спрятаться. Это вам не собака, которая во что бы то ни стало приползет домой. Узнайте, был ли у кошки ошейник.
Крофорд добавил:
— И передайте им, если потребуется метановая проба, мы им вышлем результат. Чтоб не делать двойную работу.
Спрингфилд передал новую информацию и вопросы Бирмингему. Едва он повесил трубку, телефон зазвонил снова.
На этот раз попросили Джека Крофорда. С ним хотел поговорить Джимми Прайс, застрявший в похоронном бюро Ломбарда.
— Джек!
Один фрагмент есть! Скорее всего это большой палец и кусочек отпечатка ладони.
— Джимми, радость моя!
— Сам знаю. След У-образный, смазанный. Когда вернусь к себе, посмотрю, что получится из этого фрагмента. Я нашел его на левом глазу старшего сына. Случай в моей практике неординарный. Мог бы и не заметить, если бы не занялся кровоизлиянием от огнестрельного ранения.
— Сможешь по нему что-нибудь определить?
— Сейчас трудно сказать, Джек. Если он проходит по единой дактилоскопической картотеке, то все может быть. Ты же сам знаешь, это как в тотализаторе. Поди, угадай. Отпечаток с ладони я обнаружил на ногте большого пальца левой ноги миссис Лидс. Этот отпечаток пойдет в дело только для сравнения. Я оформил понятыми Ломбарда — он, кстати, сам нотариус — и его помощника. Отпечатки снял in situ[2]. Пойдет?
— Так, а ты исключил всех служащих похоронного бюро? Может быть, это кто-то из них?
— А ты думал? Ломбард и его веселые ребята по уши в чернилах. Я перемазал всех, сколько бы мне не доказывали, что к телу никто не прикасался. Они тут сейчас оттирают руки. Послушай, Джек, мне здесь больше нечего делать. Давай я вернусь домой. Хочу сам поработать над отпечатками пальцев в своей лаборатории. Черт их знает, какая у них в Атланте вода и что за зараза в ней водится. Я бы успел на самолет в Вашингтон через час, а к вечеру передал бы тебе по факсу заключение.
Крофорд помедлил с ответом.
— Ладно, Джимми, только постарайся в темпе. А копии вышлешь в полицию Бирмингема, Атланты и к нам в ФБР.
— Идет, но мы с тобой утрясли еще не все.
Крофорд закатил глаза.
— Сейчас ты мне будешь проедать плешь своими командировочными.
— Как ты догадался?
— Сегодня Джимми, дружище, тебе ни в чем нет отказа.
Грэхем смотрел в окно, слушая рассказы Крофорда.
— Потрясающе! — только и сказал Спрингфилд.
Лицо Грэхема сохраняло непроницаемое выражение. На нем ничего не прочтешь, словно это лицо приговоренного к пожизненному заключению, подумал Спрингфилд.
Он не сводил взгляда с Грэхема, пока тот шел к двери.
Крофорд и Грэхем закрыли за собой дверь кабинета Спрингфилда как раз в тот момент, когда в коридор начали выходить участники пресс-конференции, которую проводил начальник отдела общественной безопасности Льюис. Корреспонденты газет выстроились в очередь у телефона. Тележурналисты уже занялись делом: монтировали кадры, стоя перед телекамерой и повторяя лучшие из вопросов, услышанных ими на пресс-конференции. Они протягивали микрофоны в пустоту перед собой, чтобы позднее вмонтировать в эти пустоты фрагменты с ответами Льюиса.
Крофорд и Грэхем спускались к выходу. У двери их перехватил коротышка, на ходу щелкнувший камерой.
— Уилл Грэхем! — радостно воскликнул он. — Помнишь меня? Я — Фредди Лаундс. Это я освещал дело Лектора для «Отечественного сплетника».
Грэхем на ходу буркнул:
— Помню.
Они с Крофордом шли не останавливаясь, и Лаундс, забежав вперед, засыпал их вопросами:
— На каком этапе они пригласили тебя, Уилл? Что тебе удалось раскопать?
— Я с тобой не буду разговаривать, Лаундс.
— А этот убийца? Его можно сравнить с Лектором? Как он совершает свои…
— Лаундс, — очень громко произнес Грэхем, и Крофорд, быстро шагнув вперед, встал между ним и репортером. — Лаундс, ты пишешь сраную брехню, а твоя газета годится только на то, чтобы подтереть ею задницу. Изыди.
Крофорд сжал руку Грэхема.
— Отстаньте, Лаундс. Пойдем, Уилл. Нужно где-нибудь позавтракать.
Они ускорили шаг и свернули за угол.
— Ты меня прости, Джек, я этого подонка видеть не могу. Когда я валялся в больнице, он пробрался в палату и…
— Знаю, — ответил Крофорд, — я потом устроил ему взбучку. На какое-то время подействовало.
Крофорду не надо было напоминать о пресловутой фотографии, которую поместили в «Отечественном сплетнике», завершая репортаж о деле Лектера. Лаундс прорвался в палату Грэхема, когда тот спал, откинул простыню и снял заштопанный послеоперационными швами живот Грэхема с подведенными к нему трубками. На фотографии, появившейся в газете, черный квадрат прикрывал пах поверженного героя, а сопровождала все это подпись «Фараон с залатанными кишками».